В среду утром, 19 октября, мы там позавтракали. Г-н де Монтень весьма сетовал, что уезжает, потому что был всего в одном дне пути от Дуная, так и не увидев его, и от города Ульма, где тот протекает, и от места Зауэрбруннен с его водами в полудне пути оттуда[212]. Эта водолечебница находится в равнинной области, вода там прохладная, ее подогревают, чтобы пить и принимать ванны: от нее во рту некое покалывание, что делает ее приятной для питья, она пригодна при головных и желудочных болях; ванны замечательные, и, как нам рассказывали, там великолепно селят в весьма удобно устроенных гостиницах, как в Бадене; но уже быстро приближалась зимняя пора, да к тому же нам было совсем не по пути, пришлось бы снова пройти по своим следам, возвращаясь в Аугусту, а г-н де Монтень всегда избегал вновь проезжать одной и той же дорогой[213]. Я оставил щиток с гербом г-на де Монтеня перед дверцей печки в комнате, где он проживал; это было очень хорошо нарисовано, и я заплатил два экю художнику и двадцать солей столяру[214]. Там протекает река Лех, Lycus. Мы проехали через очень красивую местность, которая родит много хлеба, и приехали на ночлег в
БРУК, пять лье, большая деревня с очень хорошим местоположением в герцогстве Баварском, католическая. Мы оттуда уехали на следующий день, в четверг, 20 октября, и после этого продолжали двигаться по большой хлебной равнине (поскольку в этом краю совсем не делают вина), а потом по лугам, тянувшимся насколько хватало глаз, и приехали к обеду в
МЮНХЕН, пять лье, большой город, размером примерно с Бордо, расположенный на реке Изар, Iser, главный в герцогстве Баварском, который они[215] сделали своей столицей. Там имеется красивый замок и самые прекрасные конюшни, какие я когда-либо видел во Франции или в Италии, сводчатые, способные вместить две сотни лошадей[216]. Это очень католический город, многолюдный, красивый и торговый.
После дня, проведенного вне Аугусты, можно прикинуть расходы: четыре ливра в день на человека с лошадью и по меньшей мере сорок солей на пешего. Мы нашли занавеси в своих комнатах, но никаких балдахинов над кроватями, а впрочем, тут все довольно чисто; они подметают свои полы с древесными опилками, которые кипятят. По всей этой стране рубят репу и рапс с тем же усердием и проворством, как при молотьбе зерна: семь-восемь человек, взяв каждый в обе руки по тесаку, размеренно бьют ими в корытцах, действуя наподобие наших прессов
