— Сдаюсь, — отпустив руль, Медведев поднял руки вверх, — ты сама стройность, красота и грация. — Он достал из подлокотника свежую пышущую жаром сдобу с маком.
— Чудо, ты просто волшебник! — беря булку, Вероника поцеловала Костика в затылок. — Я без тебя, наверное, пропала бы, — она откусила хрустящую поджаристую корочку и запила ее кофе из стаканчика.
Только окончив завтрак, она заметила, что машина едут не в ту сторону.
— Нам центр Лиона не нужен, мы живем на окраине.
Дом номер двенадцать, в котором Вероника провела все свое детство, был построен где-то на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Симпатичный, уютный, четырехэтажный, с маленькими балкончиками, на которых располагались целые оранжереи цветов. Над окнами первого этажа тянулась вывеска: «Дорожные сумки и саквояжи мсье Пуасона», а в витрине были выставлены образцы чемоданов.
Сам мсье Пуасон с утренней газетой в руках сидел в плетеном кресле на крыльце магазина. Его чемоданно-саквояжный бизнес шел ни шатко не валко, один, два посетителя в неделю. Основную статью его дохода составляли сдаваемые в наем квартиры второго и третьего этажа.
«Пежо» остановилось напротив входа в салон-мастерскую. Пуасон опустил газету, посмотреть, не клиент ли приехал за заказом. Нет — ему улыбалась Вероника.
— Наконец-то пожаловала, а тетка тебя еще вчера ждала, — по выражению лица Пуасона не было понятно, рад он видеть гостью или нет.
— Вы же знаете в Париже столько дел. Не успеешь одни разгрести, как сразу другие неотложные наваливаются, — Вероника решила не рассказывать о вчерашних ресторанных песнях и плясках.
— Да, у нас все по-другому, — при этом Пуасон вспомнил историю тридцатилетней давности, как он пытался наладить в Париже бизнес. За одну зиму и лето проведенные в столице, Пуасон умудрился растратить половину отцовских денег, после чего он уже Лион не покидал.
Пуасон хотел ограничиться пожатием руки, но Вероника притянула его к себе и поцеловала в щеку.
— Как же от вас всегда хорошо пахнет кожей. Вот почему такие духи не придумали, я бы ими только и пользовалась.
Последний комплемент Вероники смягчил каменное сердце Пуасона, он позволил себе легкую улыбку.
— Я тебе сделаю такую модную и эксклюзивную сумочку, что о ней заговорит весь Париж.
Костика Пуасон удостоил поклоном головы.
— Сдержанный однако дядечка, если не сказать больше, — заметил Медведев, поднимаясь по винтовой лестнице на четвертый этаж.
— Что ты, Пуасон сегодня сама любезность. В детстве он вообще со мной лет до десяти не разговаривал и не замечал, и только после того как я разбила ему витрину, врезавшись в нее на велосипеде, он признал во мне личность. Правда, тетке пришлось заплатить кругленькую сумму за новое стекло. — Вероника поднималась следом за Костиком.
