и
«В саду». Он хотел, чтобы проповедь преподобного Муни длилась не более десяти минут, и святой отец уложился в восемь, опережая график, и, я уверен в этом, показав свой лучший результат. По большей части преподобный Муни перечислял все заслуги Мистера Харригана перед Харлоу, типа финансирования реконструкции местного отделения «Эврика Гранж»
[8], и починки крытого моста через Ройал Ривер. Не в последнюю очередь Мистер Харриган также учредил накопительный фонд для общественного плавательного бассейна, сказал преподобный, но от привилегии назвать бассейн своим именем отказался.
Святой отец не сказал почему, но я знал. Мистер Харриган как-то сказал, что позволять людям называть что-то в честь своих имён не только абсурдно, но и недостойно да эфемерно. Через пятьдесят лет, даже через двадцать, ты станешь всего лишь именем на мемориальной доске, которую все будут игнорировать.
Как только я исполнил свой библейский долг, я присел на скамью рядом со своим отцом в первом ряду, глядя на гроб, окружённый вазами с лилиями. Эти вазы стояли в изголовье и у ног покойного. Нос Мистера Харригана торчал вверх точно, как нос корабля. Я говорил себе не смотреть на него, не потому что это было страшно или смешно (или всё вместе), а потому что я хотел запомнить Мистера Харригана таким, каким он был до смерти. Неплохой совет, но мои глаза то и дело стреляли в ту сторону.
Когда преподобный окончил свой короткий рассказ, он поднял руку и направив ладонь на собрание скорбящих, стал раздавать благословения. Как только это дело было закончено, он сказал:
— Те из вас, кто хочет сказать последние слова прощания, могут приблизиться к гробу.
Зашуршали одежды, забубнили голоса, когда люди поднялись со своих мест. Вирджиния Хатлен начала очень мягко наигрывать на органе и я понял — со странным чувством, которое тогда я не мог объяснить, но годами позже идентифицировал его, как сюрреализм, — что, то была смесь нескольких кантри-песен, включая «Крылья голубки» Ферлина Хаски, «Я пел Дикси» Дуайта Йокама и, конечно, «Оставайся со своим мужчиной». Мистер Харриган даже оставил инструкции касательно последней музыки, и я подумал: «Ему это приятно». Очередь сформировалась, местные в своих спортивных пальто и хаки с вкраплениями деловых типов из Нью-Йорка в костюмах и причудливых туфлях.
— Как насчёт тебя, Крейг? — прошептал отец. — Хочешь в последний раз на него глянуть, или с тебя уже достаточно?
Мне хотелось сделать больше, чем просто глянуть, но я не мог сказать об этом отцу. Также я не мог сказать ему, как плохо я себя чувствовал. Теперь осознание потери в полной мере пришло ко мне. Его не было, пока я читал библию, как читал я множество других вещей для Мистера Харригана, но оно проявилось, стоило мне присесть и посмотреть на его нос. Я понимал, что этот гроб был кораблём, который заберёт старика в его последнее путешествие. Кораблём, спускающимся во тьму. Мне хотелось плакать и я
