Полосы папиросного дыма вращались медленно в столпе света, падающего из проектора. На экране сначала появилась надпись «Расстрел русских шпионов», а затем и ряд людей в белых рубахах. У всех были связаны руки. Они бежали, подрыгивая ногами в ускоренном темпе. В подобном ритме двигались солдаты в пикелхаубах (кожаных шлемах). Они подталкивали заключенных прикладами к низкой хате, крытой соломой. Заключенные не успели выстроиться у стены, когда вырвался дым выстрелов. Ни один из расстрелянных не упал ни на лицо, ни на спину. Все они складывались как марионетки, которым внезапно перерезали ниточки. Произошло сближение. Один из солдат подошел к убитому, наклонился, поднял голову трупа и сунул ему в рот зажженную папиросу. Молодой брюнет, расположившийся удобно в кресле перед проектором, разразился смехом. Сидящий рядом с ним старик с торчащей бородой не смутил его.
— Вам это смешно, барон? — спросил старик.
— А вам, князь? — барон пристально смотрел в простреленный глаз трупа. — Может быть, потому что убиты ваши соотечественники? Если так, то извините.
— Вы ошибаетесь, — ответил князь. — Это еще одно преступление, которое уже когда-то было. Я показываю вам, барон, чтобы убедить…
— Я не верю в вашу теорию. Она меня попросту забавляет. Веселят меня ваши фильмики. Благодаря вам не скучно… А вы, — барон обратился к третьему сидящему в комнате человеку, который поглощенно уставился на экран, сжимая со всей силы сильные, костлявые пальцы, — а вы, доктор, как выдающийся историк верите в эту теорию… Или можете вы в ее поддержку добавить какие-то аргументы?
— Как и у вас, барон, у меня к ней эмоциональное отношение, — ответил спрошенный. — Господа, как она играет, меня — пугает. Теперь я не историк, я последователь…
Любители немого кино не обратили внимания на тихие шаги, приглушенные толстым ковром. Барон вздрогнул только тогда, когда увидел перед своим носом телефонный аппарат. Одна большая рука держала рычаг, вторая — трубку.
— Алло? — барон подчеркнул последний слог. Проектор, выключенный человеком с большими руками, перестал стрекотать, так что голос женщины отчетливо раздавался из трубки. Не настолько, однако, чтобы расслабленный изощренными развлечениями мозг смог все правильно зафиксировать.
— Прошу повторить, — пробормотал он. — Курт Смолор, так? Не беспокойтесь ни о чем.
Он положил трубку и внимательно посмотрел на лысую голову и большие усы атлета, одетого в трикотажный костюм.
