. Моделл писал, что объектные отношения нельзя отнести к явлениям разрядки, потому что они подразумевают непрерывную заботу.
И теперь можно сказать, что недооценка роли объекта и его участия в жизни субъекта привела классический психоанализ к еще одному ограничению: психоанализ стал рассматривать пациента или субъекта как носителя исключительно внутрипсихического конфликта, т. е. как монаду, существующую в себе и лишенную связи с объектным миром.
Впервые наиболее убедительно этот недостаток классической теории продемонстрировал Микаэль Балинт, который сказал, что чисто интрапсихических конфликтов не бывает, что в любом внутреннем конфликте всегда незримо присутствует третий участник. Именно понимание этого факта позволило Балинту утверждать, что принцип нейтральности, принцип невмешательства оказываются не более чем фикцией: как бы аналитик не старался исключить свое участие во внутренних конфликтах пациента, как бы он не пытался сохранять отстраненную позицию наблюдателя, он все равно активно участвует во внутренней жизни пациента. Это можно проиллюстрировать тем неоспоримым сейчас фактом, что и нейтральная позиция психоаналитика, и его молчание – все это очень сильные вмешательства во внутренние конфликты пациента. Но Балинт не только показал, что отстраненность и невмешательство для психоаналитика невозможны, он доказал, что они не нужны, потому что именно в качестве активного участника в этих конфликтах аналитик становится целительным фактором. Балинт говорил, что все, что приводит в процессе терапии к позитивным изменениям в пациенте, рождается не внутри него, а именно в его взаимодействии с терапевтом.
Не исключено, что научные приоритеты Фрейда определялись не только перечисленными причинами, но и тем, что все-таки главным объектом фрейдовского исследования была стадия эдипова комплекса. Фрейд реконструировал картину раннего детства, основываясь на рассказах взрослых пациентов, на их воспоминаниях. Глубже стадии эдипова комплекса эти воспоминания проникали редко, а стадия эдипова комплекса – это именно тот период, на котором роль инстинктных мотиваций действительно становится очень наглядной.
Может быть, именно поэтому для понимания роли объектных отношений потребовались работы психоаналитиков-эмпириков, или исследователей раннего детского возраста, которые выстраивали концепции раннего развития на основе непосредственных многолетних эмпирических наблюдений за детьми,
