Страницы продолжали шелестеть.
— Опять пьянка! — подняв брови, чуть ли не радостно воскликнул Крушицкий. — Техник Печёнкин, прикомандированный в Фэрбанкс из вашего же полка. Самоволка. Случка с женщиной. Драка с патрулем.
— Так это же отдельные случаи, — вяло проккоментировал Вася, ошеломленный осведомленностью соглядатая.
— Ну да, отдельные, — согласился тот с явной издевкой. — Вы с Демьяновым лично с американцами в Фэрбанксе встречались?
— Встречались, — кивнул Чиваркин, — не встречаться невозможно. Они же там повсюду.
— И с кем встречались? — зудил вцепившийся в пилота словно клещ Крушицкий.
— А с кем только не встречались, — с трудом сдерживался летчик. — Техники, инженеры, прочий обслуживающий персонал… В клубе на танцах стенографисток тьма тьмущая, уборщиц навалом… Из города приходили рабочие. В столовой вместе с нами под сто человек питалось. Да вы что, сами не знаете? Вы что, в Номе их не видели?
— Отставить, — вскинулся Крушицкий. — И как Демьянов себя вел? Заводил разговоры? Критиковал власть?
— Нормально себя вел, — соврал Чиваркин. — Прекрасно себя вел! Вел себя, как и полагается всякому советскому человеку.
— Я, кажется, уже ознакомил тебя, капитан, с тем, как ведут себя советские люди, стоит им только оторваться от материнской сиськи нашей родной коммунистической партии, — не без желчи заметил Крушицкий. — Девочки. Пьянка. Прочие развлечения.
— Какие могут быть прочие?! — невольно удивился Вася.
— Разные могут быть. К примеру, передача государственных тайн.
— Да не такой Демьянов! — не совсем уверенно возразил Чиваркин, и эту его неуверенность майор тотчас же уловил. Но педалировать на нее не стал.
— Американцы на базе. Какие они?
— То есть?
— Ну, привычки, особенности…
— Люди как люди, — сказал Вася. — Только механические какие-то.
— Не понял.
— Механические, — на этот раз совершенно искренне ответил Чиваркин. — Улыбаются, конечно. Приветливы, но словно механика внутри. Что-то такое искусственное: а что — не разобрать…
— Не понимаю, — сказал Крушицкий.
— Я вот тоже не понимаю, — согласился Вася. И вздохнул. — Зубы у них, у всех, словно вставные. Скалятся, а зубы белые: чистый рафинад! Как на подбор. Это от хорошей пищи.
— У нас что, пища плохая? — ляпнул особист.
Вася посмотрел на него удивленно:
— Вы чью тушенку здесь употребляете, товарищ майор? А шоколад? А галеты? У нас в мешке только хлеб свой — да и то нормально спечь не могли. Сырой, разваливается… Студень… Могли бы хоть хлеб-то по-человечески сделать?! Так что спрячьте блокнотик. И не заводите вы меня. Ей-богу, не заводите. Дел, что, других мало?
