— Точно. А фамилия твоя…?
— Шахназаров.
Тут я, наконец, узнаю знаменитого постановщика. Вот же мне везет! Мы из джаза, Зимний вечер в Гаграх, Курьер… Но как же он молод!
— Сколько тебе?
— Двадцать семь — неуверенно произносит Карен, поглядывая на сотрудников. Те его тоже рассматривают с интересом.
— А что уже успел снять?
— Пока только один фильм. «Добряки». Скоро выйдет.
На улице раздается вой сирен. Я повторно выглядываю в окно — у нашей студии паркуется Козлик патруля. Фанаты разбегаются во все стороны. Понятно, наша охрана на всякий случай вызвала подмогу.
— Леш — я вновь прошу «мамонта» — Скажи Вячеславу, чтобы успокоил там всех.
— Готов снимать прямо сейчас? — это уже Шахназарову.
— Что значит «прямо сейчас»? — удивляется режиссер.
Сотрудники тоже смотрят на меня в недоумении.
— У нас «горит» — начинаю объяснять я — Через две недели мы улетаем в Японию. Срочно нужен десятиминутный клип — это такой мини-фильм под музыку…
— Я знаю! Видел клип «Мы желаем счастья». Отлично сделано!
— Спасибо. Так вот у нас есть песня Японские девочки. Надо срочно, кровь из носу, снять к нему клип.
— Даже короткий фильм требует сценарий, раскадровки, подготовительного периода — начал перечислять Шахназаров.
— Нету времени!
— А оборудование?
— У нас есть студия с камерами. «Магнолия».
— Я сейчас позвоню знакомому оператору, вызову его — не растерялся режиссер — Можно хотя бы послушать музыку? Пока он едет, я набросаю сценарий.
Вот! Профессионала сразу видно. Сработаемся!
— Коля — я кричу Завадскому в дверь студии — Пусти полную фонограмму Японских девчонок.
Шахназаров, морща лоб, внимательно слушает песню. Что-то записывает в небольшой блокнот. Не дав ему даже слова сказать — сразу после окончания фонограммы тяну в кабинет. Там врубаю на видике кассету с концертом на Уэмбли.
Гаснет свет, по стадиону разносится хорошо узнаваемый шум аэропорта. Слышен рев взлетающих и садящихся лайнеров, монотонный женский голос объявляет о прибытии самолета японских авиалиний, сначала на английском, потом на японском языке. Мигают «бортовые огни самолета», вдоль «языка» подиума, рассекающего танцпол, зажигаются и переливаются лампочки, имитируя посадочную полосу аэропорта. Вспыхивают софиты, освещая меня в форме командира экипажа. Одновременно раздаются первые аккорды песни «Japanese Girls», и софиты выхватывают из темноты трех звездочек, стоящих в центре сцены. Они в форме стюардесс — узкие юбки длиной по колено, приталенные пиджаки с нашивками, яркие шейные платки и короткие белоснежные перчатки. На головах девушек пилотки и черные парики. Звучит приветствие на японском языке. Девушки, ослепительно улыбаются, синхронным жестом вскидывают руку к пилотке, приветствуя зрителей, и с первыми словами песни начинают свое движение, шествуя модельным шагом по светящемуся подиуму.
