Серсея уже видела подобный поединок. Ловкий и быстрый боец против несокрушимой физической мощи.
Клиган, похоже, тоже не забыл этот поединок. Он лишь слегка подвинул лезвие ледяного меча — от груди к себе в живот, принял его и обрушил свой клинок сверху на замешкавшегося противника. Словно стекло разбилось и чудовища не стало. Сир Клиган одним движением достал из своего тела чужеродный меч и не было похоже, что такая рана хоть как-то его обеспокоила.
Но пауза была недолгой. Сквозь ряды мёртвых просочились ещё несколько подобных… солдат. Сир Григор отступил назад, за спины остальных стражей королевы, под звуки битвы толкнул её в тронный зал, последний раз посмотрел своими жуткими глазами и захлопнул двери.
Серсея резко поднялась, подбежала к двери и прислушалась. Что-то тяжелое гулко упало на пол и стало тихо. Совсем тихо, будто по другую сторону двери ничего и не было.
Ледяной ужас сковал Серсею, она задышала часто-часто и попятилась назад. Двери тронного зала слегка скрипнули. Серсея замерла.
Высокая, немного коренастая, но статная фигура медленно вошла, прошлась по залу, провела рукой по стенам, обвела взглядом потолок, Железный трон и уставилась на Серсею своими синими глазами.
— Ты… — прошептала Серсея.
Она пятилась назад, споткнулась на ступеньках, уперлась в холодное тело трона, забралась на него и свернулась клубочком. Ей хотелось закрыть глаза и чтобы всё это кончилась, но она не могла не смотреть.
На мертвенно-бледном лице-маске проступила искривлённая полуухмылка. Серсея задрожала ещё больше. Спустя годы, он вырос, и теперь его сходство с отцом стало очевидным.
Врата тронного зала медленно раскрылись. Молча и почти беззвучно, не торопясь, толпа мертвых заполнила зал и их обглоданные, истерзанные и гниющие лица окружили трон и Серсею.
Король Ночи вышел к её ногам и насмешливо поклонился. Из-за его спины к трону побрёл ещё один мертвец.
— Нет… — прошептала Серсея, заплакала и сползла вниз.
К шеи Серсеи протянулись руки, одна мёртвая, а другая из золота…
Тирион тяжело поднялся с колен, вздохнул и похлопал по щеке умирающую лошадь. Суровый зимний ветер терзал его обмотанное тряпками лицо и руки. Лошадь глубоко вдохнула, выдохнула и замерла.
Тирион уже и не считал, сколько он был в дороге и сколько лошадей не смогли продолжать путь. Он почти привык к боли в теле и холоду. Теперь он чувствовал себя сильным, физически, хоть и был измотан. Но весь этот путь… он был в никуда. Тирион совершенно не понимал, что ему делать дальше. Но умирать он не хотел точно.
