— Ты его знаешь, — Олеся не спрашивала.
— Я думал…нет, я был уверен, что он мертв.
— Его брат действительно погиб восемь лет назад.
Брат, значит. Вот оно оказывается как. Теперь Игнат и сам видел, что человек на портрете был непохож на того, другого, и в тоже время имел сходства. А Олеся молча забрала портрет. Снова закурила.
— Я думаю, они прижали Олега, а когда тот стал их шантажировать — решили наказать, снова отправить за решетку. Там им гораздо легче было бы его расколоть. Но все пошло не так. Никто же не знал, что Даня решит навестить Звягинцева именно в этот вечер и случайно забьет его до смерти. Он и сам не знал, что поедет к нему, как и к своей подружке. Я права?
Игнат кивнул. Олеся не ошибалась — Даня сам до последнего не знал, что приедет к Арине, вырулил к ее дому на автопилоте и решил зайти. К тому же он признался, что если бы не мать Арины с ее слезами и уговорами, он бы поверил в счастливое воссоединение семьи и вернулся на трек — вытравлять из своей головы Арину скоростью и адреналином в крови. Вот только двойное убийство в загородном доме и похищение маленькой девочки никак не вписывались в расписанную Олесей картину преступления. Если убийца хотел подставить Олега, то зачем было похищать его дочь? Как средство давления, как предположила Олеся? Да, может быть, но убивать зачем? Олеся сказала, что разберется.
А Игнат пытался донести свои подозрения и до Чучина, но тот и слушать не стал. Он всегда искал легкие пути, закрывал глаза на многие нестыковки в фактах и явную связь между преступлениями, принимая лишь то, что лежало на поверхности. И сейчас не захотел объединить дела — чтобы самому себе не вырыть яму. Ему главное дело закрыть по горячим следам.
— Езжай домой, Игнат, — вздохнула Олеся, — мирись с женой. У тебя своих забот полно, не наживай себе еще один головняк.
Хотелось бы Игнату поехать домой, но начальство вызвало на ковер. По дороге в контору забросил Олесю к экспертам — что-то ей не нравилось в их заключении о смерти Звягинцева. Пообещала Игнату сообщить, как только что-то нароет.
Генерал Демин, багровый от злости, орал на Игната так, что ходуном ходили все его лишние подбородки и жировые складки под кителем.
— Ты что, полковник, совсем охренел?! — бесился генерал. — Ты хоть понимаешь, чьего сына арестовали твои ребята? Ты хоть знаешь, что тебе за это будет?!
Игнат знал, что, если бы он за свою карьеру обращал внимание на все чины и толстые кошельки тех, кого сажал — ему бы давно опротивело собственное отражение в зеркале. Преступник должен сидеть в тюрьме, а убийцы и насильники в первую очередь и без смягчающих обстоятельств. На остальное полковнику Крушинину было давно и глубоко наплевать.
