Клык спокойно и безучастно принял очередную порцию осуждённых, как и много раз до этого. Галера быстро уходила прочь от острова, оглашаемого бранью людей, взбиравшихся на его камни.
Некоторые из них объединялись в группы, другие предпочитали искать подходящее убежище в одиночку. Отсутствие какой-либо видимой опасности вселяло некоторую уверенность.
Постепенно люди разбрелись по всему Клыку. На берегу осталось три человека — двое смуглокожих уроженцев Южного Ахерона и толстый стигиец. Братья-разбойники ещё до отплытия договорились немедленно после высадки убираться вплавь с проклятого острова. Похоже, их ничуть не пугали акулы, в изобилии водившиеся в здешних тёплых водах. Во всяком случае, они предпочитали честную гибель в сражении со вполне реальными морскими хищниками, чем принять её от неведомого ужаса, обитавшего в тёмных пещерах проклятого острова.
Третий человек, жирный стигиец Шетавос, вполне разделял их мнение, однако вовсе не спешил к ним присоединяться. Чародейские занятия, коим он посвятил свою жизнь, не слишком способствовали развитию прочих его способностей. Благодаря своей толщине, он, конечно, мог легко держаться на воде, но трезво расценивая свои шансы при встрече даже с маленькой акулой, стигиец благоразумно решил остаться на острове, надеясь убраться отсюда каким-нибудь менее опасным способом. По крайней мере, он был лучше других осведомлён об опасностях, подстерегающих его здесь.
Братья тем временем, не задерживаясь, скользнули обратно в воду. Нужно было поторапливаться, чтобы ночь не застала их в море. Пожелав им счастливого пути, Шетавос, оставшись в одиночестве, занялся устройством собственной дальнейшей жизни здесь.
Удалившись в тень, отбрасываемую высокой скалой, он устроился на большом плоском камне и, прикрыв глаза, принялся прощупывать остров внутренним взором, стараясь ощутить присутствие чуждых, нечеловеческих сущностей.
Почти тотчас же он убедился в правоте слухов и древних записей в пыльных, рассыпающихся от ветхости свитках. На острове в самом деле таилась некая чудовищная сила.
Внутреннее зрение в поиске неведомого вело Шетавоса вглубь древней скалы, на десятки и сотни футов вниз, под океанское дно. Там простирался огромный лабиринт пещер, колодцев и трещин; лабиринт, который, однако, не соприкасался с морем. И в этом лабиринте находилось что-то неприятно-живое. Шетавос уловил медленное движение некоей бесформенной массы, поднимавшейся из пещерных глубин к поверхности.
