— Извините ещё раз, — Роджер вздохнул. Хлопнул по карману, достал сигареты. — Вы знаете, что такое апофения?
— Нет, не знаю, — Елена удивлённо остановилась, рассеянно размышляя, повернуться и начать интервью заново или уйти. Выглядеть «дурочкой, которая тащится от волосатых музыкантов», ей не хотелось. Сносить нервные вспышки избалованной рок-звезды — это, пожалуй, совсем не её работа. — Вы тоже меня извините, Роджер… я не знаю, как там вас на самом деле зовут… Я плохо знакома с музыкой, — достала из сумочки книгу. — Вот ваша авторизованная биография. По-моему, не очень. — Елена повернулась, иронично посмотрела. — Я вообще-то, скорее, научный сотрудник. Мне сказали, мол, он сам всё, что нужно, расскажет.
— Хорошо-хорошо, простите меня, — примиряюще сказал он, прикоснулся к её рукаву. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— Скажите, что такое эта ваша апофа… апофе…
— Апофения… это когда игре случайных совпадений придаётся целенаправленный смысл… у меня так постоянно… А вы давно в журнале?
— Вторую неделю, — выдохнула напряжённо Елена, присела.
— Тогда всё правильно. Начнём сначала.
Вначале ничего не было. Потом в Ничто взорвалось Извне. И стало Здесь. Чего тут непонятного? Об этом написано во всех самоновейших учебниках по астрономии. Когда в до-нашии дни была свобода недомыслия, учёные-фантасты ещё придумывали новые теории. Целое меню теорий предоставлялось тем, кто сам не мог выдумать, откуда же и отчего произошла Вселенная. До этого главенствовало представление о Большом Взрыве Мозга. А ещё до этого — что наша Вселенная существует специально в противовес другой, идеальной, симметричной и прекрасной, к тому же — абсолютно стерильной, уравновешивая её своим несовершенством, хаосом и непредсказуемостью. Главным космогоническим доказательством было то, что, пытаясь заглянуть в будущее, всё равно видишь настоящее.
Проработав с самой юности «покорителем бытия», Терлень ещё не оставлял надежду открыть что-нибудь новое, действительно огромное. Себя он считал странным и загадочным даже по местным меркам. Всё человеческое, думал он, есть интуитивное. Это нисколько не противоречило официальной человеческой доктрине, согласно которой мышление в ходе познания должно было двигаться исключительно метафорическим путём, случайно и по наитию. Интуитивная наука. Вообразительное искусство. Загадочная эволюция, учившая, что разные типы людей произошли от разных видов животных, птиц, рыб и насекомых. Основной её принцип — удачная неожиданность. Местная логика безупречно доказывала, что всё — именно такое, каким кажется. Даже если абсурдно. А преподаватели-роботы, интегрировавшие в себе все самые лучшие черты великих исторических деятелей, ничему конкретному не учили, но бережно прививали только принцип самостоятельного мышления, фантазирования и придумывания.
