Глебов заглянул под раскладушку.
— Гоша, ты не видел мои носки?
— Да вон они — висят на подоконнике.
— А, точно, спасибо. Только как они здесь оказались? Я их вешал на стул.
Гоша пожал плечами.
— Да я откуда знаю? Может, наш лунатик опять ходил по ночам и перевесил их.
Шутов принялся расстегивать пижаму.
— Я не лунатик. Я не стану ходить во сне. Особенно, чтобы перевесить чьи-то грязные носки.
— Точно? — усмехнулся Глебов. — А как же пару лет назад? — Он вытянул перед собой руки и, подражая неуклюжей походке зомби, принялся расхаживать по комнате. — Земля, прием. Земля, передает Аполлон двенадцать. Погода на Луне — просто шикарная, но моросит мелкий дождик.
Покраснев, Шутов пробормотал:
— Ничего подобного. Я просто тогда немного перепил и заснул в туалете.
— Перепил? — переспросил Глебов, перестав дурачиться. — Чувак, пока мы тебя заталкивали в туалет, ты внятно и четко кричал, что на тебя нападают инопланетяне, а потом ты два часа пел оперы на итальянском языке. Без акцента! И пел профессионально! Мы тут с Гошей чуть не обделались от страха. Даже соседи приходили в три ночи, спрашивали, что у нас здесь за Пласидо Доминго разорался. И да, они даже попросили твой автограф.
— Да не было такого! — вспылил Шутов. — Меня не учили петь. Я только на баяне играю. И я не знаю иностранных языков!
— Ты просто не помнишь, — заявил Гоша.
* * *
Сидя на кухне за столом, троица, позавтракав, пила чай.
— Не, я серьезно, — вещал Шутов. — Вы подумайте. У нас появятся деньги на наш фильм. И мы приобретем бесценный криминальный опыт. Он нам обязательно пригодится для нашего фильма. Покорим зрителей реализмом.
Глотнув чая, Глебов признался:
— Знаешь, Антоша, меня несколько напрягает бонус с виде тюремного опыта.
— Всё будет хорошо, доверься мне и моему плану.
— Тебе? Нет, никогда!
Насупившись, рыжий обвел друзей взглядом.
— Парни, мы обязаны сделать это. Докажите, что вы по настоящему преданы кино и нашей мечте.
В ответ — никакой реакции.
— Решайся, — продолжил нседать Шутов. — С нами будешь ты и Гоша. Вон, посмотри, какой он здоровый. Если что-нибудь пойдет не так, он всегда может применить силу. Он вырубит кого угодно. Спортсмен ведь.
Вздернув подбородок и выпятив грудь, Покровский сказал:
— Да, я спортсмен.
— Угу, спортсмен, — промычал Глебов. — Антоша, очнись. Он занимался бальными танцами, он не способен ударить человека. Он только ногами прикольно машет, и всё. Как он кого-нибудь вырубит? Станцует перед ним Лебединое озеро и рассмешит до упаду?
