- Прекрати!-крикнул я.
Но мое требование было гласом вопиющего в пустыне.
Лицо Фрэнка осунулось. Капли пота выступили на лбу. Потом он как-то обмяк. Однако ухмылка у него была самая зло-вещая.
И тут я понял весь ужас своего положения. Создав Вселенную и ее содержимое, Фрэнк сотворил и меня.
Неразбериха получилась невероятная-выходило, что я порожден продуктом собственного воображения.
- Наши роли переменились,- сказал Фрэнк.- Я породил не только тебя, но и все твои произведения, включая и этот последний рассказ. Теперь я по праву займу место автора повествования, ты - место одного из его персонажей.
Лицо Аспазия побелело.
- Это невозможно! - простонал он.
- Еще как возможно! - ответил я.- И даже уже свершилось! Я все же добился своего и теперь командую ходом событий. Наконец-то мне удалось шагнуть в мир реальности!
В голосе Аспазия звучала горечь:
- Да, но за мой счет!
- Зато ты первый автор в истории литературы, который обрел плоть и кровь в мире собственного вымысла.
Аспазий ощерился:
- Это случается сплошь и рядом!
Я пожал плечами:
- Что ж, выживают наиболее приспособленные. Не надо было наделять меня большей силой воображения, чем та, которой обладал сам. На что ты собственно рассчитывал?
-- На благодарность, конечно,-язвительным тоном ответил Аспазий.-И отчасти на дружеское расположение...
- На благодарность? Черта с два! Разве ты не тот самый тип, который заставил меня торчать перед завсегдатаями кабака целых пять тысяч лет, да еще с саксофоном, на котором я в жизни не играл! Это были самые унизительные годы в моей жизни!
- Ты заслужил наказание, выйдя из задуманного мной образа,- нахально заявил Аспазий.
- А вот это,- подхватил я,- наводит меня на прелюбопытную мысль.
За унижение в "Трех семерках" я отплачу Аспазию той же монетой. Пока он был автором рассказа, Аспазий не удосужился описать собственную внешность. Теперь у него нет другого выхода, кроме как принять ту, которую я ему дам.
Я приоткрыл ему краешек моего замысла.
- Нет,-молил Аспазий.-Нет! Только не это!
Но я не вняд его мольбам.
Страшно загримасничала заячья губа Аспазия. Руками с обгрызенными ногтями он закрыл свое изрытое оспой лицо кретина, одновременно продолжая бросать на меня косые взгляды красных свиных глаз. Под напором растущего как на дрожжах огромного брюха градом посыпались брючные пуговицы. Похожие на тараканов черные брови разбежались по низкому лбу. Уши торчали подобно крыльям летучих мышей.
