– И его мы тоже должны поберечь, – вдруг сказала Ханна.
Лира моргнула.
– Алетиометр? Но как вы догадались, что я думаю о нем?
– Ты шевелила пальцами.
– А-а. Теперь придется все скрывать. Сдерживаться в каждом движении, в каждом слове… И ведь я обо всем этом понятия не имела! Даже не догадывалась! Не знаю, что сказать…
– Пантелеймон тебе поможет.
Но Ханна не знала, в каких натянутых отношениях были они с Паном. Лира никому об этом рассказывала. Разве кто-то сможет такое понять?
– Уже поздно, – заметил доктор Полстед. – Если хотим успеть поужинать, пора возвращаться в город.
У Лиры было такое чувство, словно прошла неделя. Она медленно встала и обняла Элис, а та в ответ крепко сжала ее в объятиях и поцеловала.
– Теперь у нас союз, – сказала Ханна. – Не забывай об этом ни на секунду.
– Не забуду, – пообещала Лира. – Спасибо вам! Честно говоря, у меня все еще голова идет кругом. Столько всего, о чем я даже не знала!
– Это мы виноваты, – вздохнул доктор Полстед. – Но мы загладим вину, вот увидишь. Ты сегодня ужинаешь в зале?
– Нет. Я должна есть со слугами. Магистр ясно дал это понять.
– Ублюдок, – пробормотала Элис, и на губах Лиры мелькнула улыбка. – Ладно, я иду в «Форель». Увидимся позже.
И она направилась в сторону Годстоу, а Лира с доктором Полстедом зашагали к центру города, по улицам Иерихона, где все еще сновали покупатели, а витрины магазинов ярко светились, суля безопасность и тепло.
– Лира, – через некоторое время заговорил доктор, – я надеюсь, ты не забудешь, что меня зовут Малкольм. А миссис Лонсдейл зовут Элис.
– К этому еще надо привыкнуть.
– И не только к этому. Все это насчет слуг… задумано специально, чтобы тебя унизить. Во всем Иерихоне не найдется ни одного ученого, который не ценил бы твое общество. И хотя сам я теперь работаю в Дареме, я это знаю наверняка.
– Он сказал, будто несколько человек ему на меня пожаловались. Заявили, что мне не подобает ужинать в большом зале, и все такое.
– Он лжет. Но если кто-то и сказал нечто подобное, это был не ученый.
– Ну, если он пытался унизить меня таким образом, у него ничего не вышло, – пожала плечами Лира. – Ужинать среди друзей – это не унижение. Они ведь тоже часть моей семьи. И если он думает о моей семье подобным образом, то ему же хуже.
– Вот и славно.
С минуту оба молчали. Лира думала, что все равно никогда не сможет расслабиться в присутствии этого… м-м-м… Малкольма, – и неважно, что он для нее сделал девятнадцать лет назад. Но тут он сказал нечто, от чего ей стало совсем неловко:
