У Авдотьи перехватило дыхание. Она глотала слезы, но понимала, что обязательно что-то надо сказать, иначе толпа ее просто растерзает, если и не физически, – перед сценой тут же выстроился взвод милиции, – то морально.
– Товарищи! – закричала она отчаянным голосом, – Германия сейчас другая. Гитлер умер, а вместе с ним исчез и тот фашизм, который убивал моих родителей, который гнал мою тетушку, которую я сегодня встретила в Москве, с насиженных мест. Я сама натерпелась горя в той войне.
Но сейчас все по-другому. Мы за мир. И я здесь сегодня, чтобы поддержать наше посольство в его мирных переговорах…
– Немецкая подстилка! – опять закричали из зала
– Убирайся к своему Борману, фашистская шлюха!
Тут уже Авдотья не выдержала и упала в обморок.
Она открыла глаза, и поняла, что лежит на большой кровати, обложенная пуховыми подушками и накрытая таким же одеялом.
– Где я, – подумала Авдотья и предприняла попытку встать на ноги, но слабость не дала ей даже приподняться.
– Милая, тебе надо еще лежать – к ее ложу подошел Клаус, – я принесу тебе что-нибудь покушать.
– Клаус, милый, я сейчас встану. Лучше скажи, что со мной стряслось. Я почти ничего не помню.
– Меня, к сожалению, там не было, на том концерте. Говорят, ты упала в обморок после чьей-то хулиганской выходки. Насколько я знаю, милиция уже разбирается. – Клаус позвонил в колокольчик, – представляешь, тут нет электрических звонков, для вызова прислуги пользуются старыми колокольчиками.
– Это же прекрасно, когда есть что-то доисторическое, древнее и доброе.
– ты права, дорогая
– Кстати, а где мы?
– Мы в моей резиденции в Староконюшенном. Я запретил везти тебя в больницу и тебя привезли сюда. Врач тебя осмотрел, сказал, что это просто эмоциональное. Нужно отдохнуть и поесть что-нибудь сладенькое. Так что тебя ждет шоколад и варенье.
– Ммм, это здорово! Кстати, я вспомнила! Представляешь, я встретила вечер в доме культуры мою тетю. Она эвакуировалась в 41 в Москву из Новгорода. И, знаешь, она позвала к себе в гости. Я решила, что мы поедем вдвоем.
– когда?
– сегодня вечером. Осталось два дня в Москве, потом я уеду в Новгород, кто-то же должен и городом руководить. Поэтому надо успеть сегодня съездить к тетушке, – Авдотья поднялась на подушках, – знаешь, я бы сейчас все-таки слопала яишницу с хлебом, маслом и горячим кофе.
– отлично, идешь на поправку, – сказал Клаус и попросил только что вошедшего слугу принести все, что попросила его любимая женщина.
