Остров голубых снов | страница 24
Эх, если бы пошел дождь — уже столько месяцев все только его и ждут. Всюду — плач и горе, выгорели поля и леса, высохли реки, родники ушли под землю. А он, Зенобиу, якобы виноват во всем этом, это он-то, который дни и ночи напролет молился о дожде, и вот теперь его обвинили в колдовстве. Лишь бы только не тронули его дочку. Что понимает семилетий ребенок? Как она сейчас там одна, в их домике на краю леса? Не страшно ли ей? Кто теперь позаботится о дочке колдуна… Погрузившись в эти тяжкие раздумья, Зенобиу склонил голову на грудь и как раз вовремя, потому что острый камень чуть было не разбил ему лоб. Камень запустила старуха, перед тем прокляв его с пеной у рта.
Наступил вечер. Людей на площади поубавилось, все разошлись по домам. Зенобиу облегченно вздохнул. Еще одна ночь — и все.
Он вспомнил, как все эти люди падали перед ним на колени и умоляли вылечить их детей, родственников, домашних животных, и он шел в свою кладовую, наполненную всевозможными травами, подолгу подбирал нужное целебное растение. Ни разу не случилось, чтобы оно не помогло. А теперь они всё позабыли. Как легко забывается добро! Ну да ладно. Только бы дочку не тронули, а сама она не пропадет — он с детства приучал ее к трудностям.
Зенобиу замер, склонив голову на грудь. На верхушке высокого столба, к которому он был прикован, казалось, раскачивается огромная веселая луна.
Он проснулся рано, когда только началась подготовка к казни. Его должны были сжечь на костре. Палачи подвезли две телеги с дровами и теперь умело укладывали их по кругу, приставая к Зенобиу с грубыми шутками и неприятно хохоча, словно предвкушая поминки. Когда солнце взошло, все было готово. Толпа зевак уже собралась.
Все ждали короля, лузгая семечки, жуя фрукты и бросая кожуру и огрызки в осужденного.
Наконец на площади затрубили фанфары, и под их торжественные звуки со всей полагающейся помпой в сопровождении бесчисленных придворных появился король. Сотни восторженных голосов закричали приветствие…
Движением руки король потребовал тишины и приказал приступать к ритуалу. Зачитали приговор.
Большой колокол на соборе ударил один раз, затем другой… При третьем ударе раздался крик ребенка, и маленькая светловолосая девчушка кинулась к эшафоту, к которому уже приблизились четверо палачей с зажженными факелами.
— Папа, папочка! — закричала она, с невообразимой прытью вскарабкалась на эшафот и повисла на шее у отца. Зенобиу пытался ее оттолкнуть, но руки его были связаны, и он не мог даже пошевелиться.
