В этом деле нет ничего особенного, за исключением скептицизма сэра Эдварда Коке в отношении магии. «Милорд Коке, – сказал Фрэнсис Бэкон, – наполнил эту часть расследования легкомысленной ерундой». Главный судья больше интересовался ядом, чем колдовством. Он оттолкнулся от признания одного из свидетелей и сочинил целый роман о ядовитом снадобье, способном несколько месяцев находиться в теле отравленного, никак себя не проявляя, чтобы потом однажды сработать и прикончить человека. От подозрений в отравлении Овербери судья перешел к подозрениям в причинах смерти сына короля, «того замечательного ребенка, принца Генриха», который скончался в 1612 году. И дальше он продолжал нагнетать страхи. «Если этот заговор не был бы вовремя раскрыт, ни Суд, ни Сити, ни многие почтенные жители не избежали бы злобных планов этой шайки». Если бы король мыслил примерно в этом ключе, Англия покрылась бы лесом из виселиц. К счастью, этого не произошло. Король ограничился фразой: «все они лжецы!», а судья Коке вскричал в суде: «Мы спаслись, как иудеи из фараонова рабства!» Король и Фрэнсис Бэкон отстранили судью от ведения процесса. Графиня и сам Сомерсет (скорее всего, просто за компанию с другими) были признаны виновными, осуждены, заключены в тюрьму, помилованы и оставлены умирать в безвестности.
Христос предостерегал Свою Церковь от чрезмерного внимания к чудесам; Сэр Эдвард Коке, увлеченный юриспруденцией, забыл Новый Завет. И тем не менее происки нечисти реально существовали – и восковые фигурки, и всевозможные зелья – все это было. Помимо колдуна Формана существовала и миссис Тернер, для которой зелья были обычным делом. И Марджери Жудермейн столетия назад, и Екатерина Монвуазен >99 в Париже имели слишком широкую практику, чтобы в ее основе не нашлось нечто реальное. Единственное различие между ними и знаменитыми отравителями более позднего времени состоит в том, что раньше ведьмы думали, будто заключают договор с демоническими силами, или по крайней мере сотрудничают с ними, а их более поздние коллеги почти наверняка ни о каком договоре и не помышляли. Но если падшие ангелы действительно существуют, и если грех начинается с определенного волевого акта, то между формальным и неформальным договором не так уж много разницы. Сегодня мысль о заключении договора с дьяволом ничего кроме паники у большинства населения не вызывает (и это хорошо).
Другой известный случай, который, кажется, вызвал что-то вроде той же паники, но на этот раз в другом месте, связан с ланкаширскими ведьмами. Суд над графиней Сомерсет состоялся в 1616 году. За четыре года до этого в пустынном районе Ланкашира жили две бедные старухи. Они сами и их семьи враждовали. Одна из них, Элизабет Демдайк, была самой старой ведьмой в округе; ее соперницу звали Энн Чаттокс. Энн на допросе поклялась, что именно от Демдайк она переняла колдовскую профессию, после чего однажды ночью дьявол посетил их обоих в образе человека. Вместе с ним они вышли из дома, чтобы на открытом воздухе заключить договор. В колдовских делах участвовали и старая Демдайк, и ее дочь Элизабет с мужем Джоном Дивайсом, и их дети Джеймс, Алисон и Дженнет, последним из которых едва исполнилось по девять лет. У Энн Чаттокс была дочь, тоже Энн. В колдовстве обвиняли и ее с мужем, Томасом Редферном. Однако между семьями произошел конфликт, и, по слухам, Энн Чаттокс навела порчу на Джона Дивайса за то, что он не подавал милостыню, после чего Джон скончался. Похоже, в округе царил своего рода террор, и все соседи панически боялись колдовства и злых чар.
