Шабаш закончился. Собравшиеся разошлись по домам. Те, кто все это время провел в трансе, зашевелились. Те, кто покинул своих мужей или жен, вернулись, и дух, который руководил ведьмами и колдунами, покинул тела, а может быть, сами люди отставили в стороны то, что сопровождало их в стране грез – подушку или метлу. Наступило утро. Бывшие участники шабаша вышли на улицы и занялись своими особыми делами, ведь на шабаше они взяли на себя обязательства вредить по мере сил. Таков был обычай крупных шабашей: дьявол или священник говорили об этом на черной мессе; на местных сборищах намечались конкретные цели: так было в Северном Бервике, где обсуждались планы и плелись заклинания против короля Якова, или там, где ведьмы очаровали министра Олдерна, пообещав излечить его от тяжелой болезни, или там, где Александр Гамильтон из Эдинбурга просил дьявола отомстить леди Орместоун-младшей. На этих встречах планировались шторма, и тогда ковены выходили к воде и били море метлами или бросали в море тела животных, или использовали другие магические приемы. Это были задачи для групп ведьм, а вот вредить соседям – дело каждой конкретной ведьмы, чем они и занимались в повседневной жизни.
Злоба проявлялась разными способами. Часто встречались восковые изображения, через которые насылалась порча, изготовление ядов, приворотных зелий, то есть вмешательство в работу организма человека. Ученый судья Жан Боден писал, что по словам его информаторов, «существует более пятидесяти способов поместить в тело человека иглу, вызвать у одного человека отвращение к другому, склонить человека к прелюбодеянию (как правило, это касалось мужчин, поскольку женщины хуже поддаются такому магическому внушению). Можно вывязывать на ремешке особые узлы, и тогда человек будет испытывать безответную любовь день, год или всю жизнь, до тех пор, пока узел не будет развязан. Можно было вызвать ненависть к определенному человеку, а можно было пробудить в двух людях страстную любовь, но при этом они никогда не смогут соединиться, поскольку оказавшись вместе, тут же начнут ссориться. Больше всего меня поразило то, что пока такой узел продолжал действовать, на ремешке появлялись новые узелки, похожие на бородавки, показывающие, сколько детей могло бы родиться у человека, если бы не магическая помеха. Можно было завязать и такой узел, который способствовал бы продолжению рода. Были люди, у которых таким образом можно было ослабить потенцию, например, до брака; другим можно было создать проблемы и в браке. Можно было наколдовать человеку проблемы с мочеиспусканием, многие от этого умирали. Однажды мне попался несчастный мальчик, он почти умирал и умер бы, если бы колдун, наславший на него это проклятие, сам не умер вскорости. Ведьма сообщила мне и заклинания, приложимые к разным видам узлов, причем язык заклинаний не относился ни к греческому, ни к латинскому, не был ивритом, французским, испанским или итальянским; мне кажется, это вообще был какой-то неведомый язык. Она также рассказала, из какого материала и какого цвета должен быть ремешок для вывязывания». В Пуату, в 1560 году, где этот вид колдовства был весьма распространен, молодая женщина обвинила соседку в том, что она «перевязала» ее мужа. Магистрат заключил предполагаемую ведьму в тюрьму, угрожая, что она никогда не выйдет на свободу, если не снимет порчу. Через пару дней ведьма сказала, что молодые могут спать друг с другом, и у них все получилось. Тогда ведьму выпустили. Заклинания и ремешок на самом деле связаны между собой только злым умыслом дьявола, помогающего злой воле людей.
