Капкан для лисы | страница 14



Прозвучало как обещание, кто бы сомневался.

– А от какого грозит?

– А у тебя их много?

– Воз и маленькая тележка.

– Правда? – он окинул меня внимательным взглядом. И процитировал: – Мои глаза в тебя не влюблены, они твои пороки видят ясно1.

Из недостатков – у Вишневского хорошая память.

Я тяжело вздохнула:

– С какой целью ты здесь, Андрей?

Правда в том, что разгадывать его ребусы у меня не было желания, а в их наличии не приходилось сомневаться: Вишневский из тех людей, у кого за секретом скрывается тайна, которая, в свою очередь, прячет загадку. Семь лет он притворялся мертвым, пока не решил вдруг воскреснуть. Утверждает, что на светлую мысль натолкнула его моя персона, но я не очень верю: вернулся он, потому что ему стало скучно. Он жаждал действий и крови.

А мне сейчас не до того.

В обычное время я не прочь сыграть, но в ноябре? Как-то не хочется.

Я думала, Вишневский объявит мне войну намного раньше. Летом мы повздорили: он торжественно воскрес, всех поставив на уши. Для пущего эффекта едва не лишил меня Ромки, объявив, что это для моего же блага. Нормальное благо, да? Конечно, я расстроилась, и в итоге Вишневский слег с пулей в плече. За Ромку я любого на части порву.

Но вместо ожидаемой мести гад затаился. А я все хотела им заняться, но бесконечно откладывала этот вопрос. У нас с Вишневским долгая и запутанная история, там много всего намешано. Общее прошлое. Семья. Потому я и не торопилась лезть в эту кучу. Папа определенно разозлится, мама расстроится, брат дома запрется… сразу столько сложностей!

– С целью выпить. Твое здоровье, – он поднял бокал.

Я промолчала, но выпила.

– В бар я зашел, потому что увидел тебя. Ноги сами понесли меня следом, и вот я сижу по соседству, наслаждаюсь твоим обществом. Хотя не сказать, что мне нравится слушать оскорбления избалованной дряни.

– Когда ноги сильнее мозга – это печально.

– Тут дело не в ногах, а в другом органе.

– Что тоже грустно, – посочувствовала я врагу. – Наверное, это очень тяжело: вроде бы и пытаешься думать, а не получается, что-то вечно тобой верховодит. То ноги, то другой… орган. Даже неудобно смеяться над таким отклонением.

– Не расстраивайся, змея моя. Сейчас мне почти хорошо.

– Мерзость какая.

– А ты все такая же ханжа, – обрадовался Вишневский. – Все та же Сентябрина, которая отказывалась трахаться в машине.

Вот поэтому никогда – никогда!! – нельзя связываться с придурками.

– До сих пор готова рыдать при мысли, что вообще с тобой трахалась… хотя погоди! Я об этом давно уже забыла, Андрей. А ты все сидишь и вспоминаешь. Как это называется, как думаешь? Извращение?