– А какие у Меласа сложились отношения с Томми?
Пала на пару секунд задумался.
– Думаю, отчим еще не успел к нему привыкнуть.
– Он на него ругался или еще что?
– Нет-нет, ничего подобного. Но в отличие от матери он на моей памяти ни разу не приласкал Томми.
Коломба встала:
– Спасибо. Буду благодарна, если вы не станете сообщать фельдфебелю, что я к вам заходила.
– Не беспокойтесь, это останется профессиональной тайной. Но послушайте, Коломба… Если захотите с кем-то поговорить, звоните. Только пистолет в следующий раз оставьте в приемной. Оружие меня нервирует.
– Почему вам так хочется стать моим психиатром?
– Отчасти по эгоистическим соображениям. Томми некоторым образом вынудил меня поинтересоваться вашей биографией, и я видел, через какой кошмар вам пришлось пройти. Вы встретились со злом лицом к лицу, Коломба. Это нечто, что человек моей профессии страстно стремится познать.
– Вам просто хочется прогуляться по моим мозгам.
– Нет. Помимо профессионального любопытства, я также хочу вам помочь. Потому что вы нуждаетесь в помощи, Коломба. Я знаю, сколько вы выстрадали во имя долга. Вы заслуживаете немного покоя.
Коломба хотела ответить, что он может засунуть свои психобредни себе в задницу, но комок в горле мешал ей заговорить. Ее подбородок затрясся, уголки губ опустились. Она с ужасом поняла, что вот-вот расплачется.
«Только не при нем!»
– Нет ничего хуже, чем притворяться, что тебе не больно. Боль никуда не денется, сколько бы мы ни пытались ее не замечать, – продолжал Пала. – Напротив, в таком случае она никогда не станет легче.
Коломба провела ладонью по лицу. Ее рука дрожала.
– Я не позволю вам себя надуть, – всхлипнула она. Но почему же тогда она не уходит?
– Поговорите с Катериной и назначьте время консультации. Вы не виноваты в том, что выжили.
Коломба выбежала из кабинета, чтобы не разрыдаться.
4
Почти час прождав на углу улицы, Коломба наконец села в такси. На морозе она успокоилась, а желание плакать постепенно отступило. Как раз вовремя, потому что, вернувшись домой, она обнаружила, что ее мать раскладывает перед входной дверью коробки и пакеты. Мать, щеголявшая серо-голубой шевелюрой, в своем зрелом возрасте – а ей было далеко за шестьдесят – сохранила изящное телосложение.
– Ты не кажешь носа на улицу, а стоит мне приехать, так тебя нет дома, – проворчала она.
– В следующий раз звони заранее, – с невольной резкостью сказала Коломба.
– Мне нужно записываться на прием? Ну же, помоги. – Мать заметила ее опухшую губу. – Что ты натворила?
