– Так вот кто скупил все остатки «Белого дня»!
– Беззастенчиво воспользовавшись служебным положением, – подтвердила Ханна-Лора. – Последний ящик у Кары из-под носа увела, ловко задурив ей голову якобы срочными поручениями. Решила, что так будет лучше для всех. Для всего человечества сразу! Потому что Кара вообще ни с кем никогда не делится. А я делюсь. С некоторыми. Иногда. Стаканы давай.
Открыла бутылку, разлила вино. Улыбнулась растерянному Тони Куртейну. Держать паузу было чертовски приятно, но хорошего понемножку, нельзя бесконечно из человека жилы тянуть. Сказала:
– Не светится больше желтым твой Маяк.
– Что?!
– Что слышал. Согласно докладам моих патрульных, желтый свет Маяка примерно с начала осени никому не снится. Больше того, он вообще исчез с территории сновидений Другой Стороны. А если они говорят, значит, так и есть. Ребята не первый год на границе дежурят, знают эту территорию лучше, чем собственные дворы и квартиры. Это я к тому, чтобы ты не метался, не переспрашивал: «А вдруг они просто не увидели, прохлопали, упустили?» Будь уверен, не упустили. Нет.
– Быть такого не может! – выдохнул Тони Куртейн.
– Я то же самое говорила, – усмехнулась Ханна-Лора. – Слово в слово. Но надо уметь признавать очевидные факты, даже когда они слишком хороши, чтобы оказаться правдой. Нет больше желтого света твоего Маяка. А насчет синего можешь не переживать, все с ним в полном порядке. С Другой Стороны докладывают, как светил, так и светит. Яркий, аж тошно, прикрутить хочется; по крайней мере, так говорят.
Тони Куртейн обмер, кажется, даже дышать перестал. Сидел, смотрел на нее округлившимися глазами. Наконец сказал:
– Не могу поверить, что это правда. И наверное никогда не смогу. Но если вдруг все-таки правда, то я понятия не имею, как оно получилось. Не по адресу были твои похвалы. Я ничего специально не делал. Да и что я мог сделать с желтым светом, который – ну, просто есть? Это все равно что ночь отменить, к примеру. Или, наоборот, день. Или время остановить. Или всю Другую Сторону целиком закопать в своем огороде, чтобы никто туда не ходил…
– Кстати, – оживилась Ханна-Лора, – в древности, то есть очень давно, задолго до первой из Исчезающих Империй, жил некий одноглазый жрец с именем, звучавшим как свист, который примерно это и сделал. Ну, правда, он закопал не саму Другую Сторону, а только ведущие туда пути. И не в своем огороде, а в дремучем лесу. Но факт остается фактом – закопал, подлец! После этого лет триста никто не мог на Другую Сторону проходить. Потом, правда, новые пути научились прокладывать. Это же с тех пор повелось, что каждый сам на Другую Сторону ходит, своими личными тропами, если у него получается, а кто не умеет, тот дома сидит. А пути, которые тот одноглазый жрец закопал, были простые, понятные и доступные всем. Все знали, где они начинаются, и каждый в любой момент мог пройти… Может, кстати, однажды еще найдут этот клад, и все станет как встарь. То-то тогда контрабандисты попляшут! Вмиг останутся без работы. Все сами смогут ходить на Другую Сторону, как в соседнюю лавку. И сигареты с карандашами без наценки там покупать.
