— Ты ведьма Черного цветка? Так ведь? Я знаю все сказки! Это ты! Теперь ты прогонишь их, ведь так? Ты можешь вернуть мою маму?
Ребенок теребил Левитанию еще около получаса, но так и не добился ответа. Конец его возгласам положил звук шагов и голос двух солдат.
— Зачем ты ей лицо разбил? Теперь все кровью заляпано, — ворчал один из них.
— Сейчас выдернем того урода из дальней камеры — ототрет, — буркнул второй.
Судя по звукам, они что-то тащили по коридору. Через несколько секунд они остановились у двери. Мальчишка тут же юркнул под рваное одеяло к Леви.
— А вдруг она помрет? — не унимался один из солдат. — Что мы скажем?
— Скажем, что ломилась в дверь, рычала. Мы открыли, чтобы выяснить, все ли в порядке со второй. Она кинулась на нас — мы приложили ее кулаками и закрыли обратно. Со второй все было нормально. Перестань нагонять страху. Вон, смотри — она дышит.
Двое мужчин закинули голое тело женщины в камеру, а затем запнули ногами кучу тряпок, в которые она была прежде одета. После этого камера закрылась и солдаты ушли.
Мальчишка снова боялся шелохнуться и не показывал носа из под одеяла. Спустя какое-то время женщина начала шевелиться и слабо постанывать, но тут снова послышались шаги.
Щелкнул затвор и в дверном проеме показался солдат с миской и кожаным бурдюком. Он перевернул ее содержимое на пол камеры и кинул на пол кусок хлеба и бурдюк, после чего молча запер дверь и удалился.
— Рам, золотце, — прошептала женщина. Она с трудом встала на колени и подползла к месту, куда солдат вывалил кашу. — Иди сюда.
Мальчишка высунул голову из под одеяла и осторожно подошел к матери.
— Надо поесть, — просипела женщина разбитыми губами и сгребла кашу руками. — Бери из моих рук. Мы ведь не собаки, чтобы с земли есть…
— Мам, у тебя лицо в крови. Тебе больно?
— Нет, солнышко, не больно, — изобразила кривую улыбку женщина. От гематомы под глазом у нее начал закрываться глаз и она едва могла видеть ребенка. — И кровь эта не моя… Все хорошо… Кушай…
Мальчик принялся хватать кашу руками и закидывать в рот, при этом он умудрялся рассказывать про странную девушку, которая за все время пребывания в камере не произнесла ни звука. Он называл ее «Ведьмой черного цветка», рассказывал небылицу про цветущую солому, а мать кивала и поглаживала Рама по голове. Как только он доел из рук матери кашу, то мгновенно принялся клевать носом от усталости.
— Приляжь на солому к нашей ведьме, — прошептала мать. — Приляжь. она тебя защитит.
