Мы были настоящими – счастливыми и искренними, а теперь, едва соприкоснувшись рукавами форменных пиджаков, я вздрагиваю и задыхаюсь, а Егор равнодушно проходит мимо. Я не хочу верить в то, что наше общение закончилось, но постепенно скатываюсь к осознанию, что он, скорее всего, говорил то, что думал: что не хочет продолжения.
От боли и одиночества разрывается сердце.
Зато он открыл мне глаза на лицемерие, трусость, глупость и подлость людей, и я перестала утруждать себя ненастоящими улыбками и неинтересным общением – грублю, если раздражена, молчу, если не заинтересована в разговоре. Девочки уже не стремятся копировать стерильный правильный облик, который я утратила, не подлизываются, не разводят елей, смотрят снисходительно и странно.
Соню Наумову сторонятся… Соня, прости.
А вот Саши после каникул стало слишком много – он и его товарищи рыщут по школе, предпринимают попытки выследить пути перемещения Егора, обещая ему скорую расправу, отпускают шуточки в адрес девчонок и угрожают малолеткам. Я часто ловлю на себе цепкие взгляды и ни на минуту не забываю, что Саша все еще ждет ответа. Меня тошнит от него.
Однажды он зачем-то поперся к железной двери, ведущей на пожарную лестницу. Глупо улыбаясь и хлопая ресницами, я преградила ему путь и, на ходу придумывая повод, отвлекла от идеи проверить ржавый навесной замок.
В класс пришлось возвращаться в его компании, с содроганием ощущая, как рука, обвившая талию, периодически соскальзывает ниже…
* * *
В столовке мерзко пахнет выпечкой и жирными тряпками, я стою у подоконника и смотрю наружу, но различаю за стеклом лишь стену из белого снега. Широко распахнутые черные глаза всплывают в памяти, тоска мечется в груди, в носу щиплет. Я теперь все время мерзну, зеваю и хочу спать – лишь во сне Егор иногда крепко держит меня за руку…
На подносе своей участи терпеливо дожидаются пирожок с яблоками и сок в мутном стакане.
Бесцеремонно отодвинув его, рядом опускается еще один треснутый поднос.
– София, ты грустишь или над ответом думаешь? – Жесткие ладони настойчиво ложатся на мои плечи, неприятный затхлый запах парфюма ударяет в нос. Упираясь локтями, я изо всех сил отталкиваю Сашу и шарахаюсь к стене. Он отпускает меня – превращает произошедшее в шутку, но пустой взгляд на фоне веселой улыбочки пугает до мурашек.
– Не смешно! – шепчу я громко. – Держи при себе свои грабли!
– Или что? – натыкаюсь на ответ и в ужасе отступаю к выходу.
Сеня и Тимур гогочут вслед. Поправляя рюкзак, я демонстративно сваливаю из столовки, сворачиваю за угол, прислоняюсь затылком к стене и сжимаю кулаки.
