Только в пятницу, взвизгнув от счастья, слышу в трубке длинные гудки и механический голос, предлагающий оставить сообщение.
– Егор, привет… Это Соня. Пожалуйста, приди на пустырь! – умоляю я после звукового сигнала.
* * *
Тучи стадом сбились над головой, клубятся и давят на плечи, пронзительный сырой ветер задувает за шиворот, резиновые подошвы скользят и увязают в грязи. Дрожу от предчувствия скорой встречи – я соскучилась, мне нужно столько всего сказать Егору!
Прорываюсь на пустырь и замираю от разочарования – последние птицы, громко каркая, торопливо взмывают вверх и исчезают в лохмотьях укрывшего посадки тумана. На поляне никого нет.
Медленно прохаживаюсь по пожухлой траве, ежусь от холода и тоски, взбираюсь на бочку и жду, жду, жду… И гоню прочь сомнения – он не может не прийти после того, что было.
Возможно, что-то произошло?
Я впадаю в отчаяние и глотаю слезы – время убывает по капле и истекает совсем, над далекими кронами маячит ранний, еле заметный вечер. Спрыгиваю на траву и, опустив лицо, иду к выходу – заторможенно, без мыслей и чувств, словно заржавевший, забытый на необитаемой планете робот.
У бурьяна я натыкаюсь на Егора и отступаю на шаг.
От вороха эмоций слабеют колени, счастливая улыбка расцветает на лице и тут же тускнеет: он выглядит удрученным и усталым.
Расставляю руки и бросаюсь к нему на шею.
– Я скучала по тебе как сумасшедшая! Ты прав во всем. Никого твой папа не убивал – я нашла эти чертовы серьги и приперла маму к стенке… У Сони был парень – сын того самого Горелова. В тот вечер они сильно поссорились, он был последним, кто видел ее живой… Вот почему так необъективно вели расследование, вот почему никто не стал разбираться! Я готова рассказать об этом всем, чтобы ты мог жить спокойно. Я хочу помочь. Я люблю тебя, Егор! – уткнувшись в колючий воротник, умираю я.
Он застывает, над пустырем повисает растерянная тишина.
Егор сбрасывает с плеч мои запястья и резко отталкивает меня – лишь отлетев на полметра, я осознаю, что случилось, и в ужасе смотрю в непроницаемые черные глаза.
– Наумова, поиграли, и хватит, – хмурится он. – Ты реально достала. Я немного подумал головой и, в общем… Я не могу ответить тебе взаимностью.
– Что? – шепчу и по инерции пячусь назад.
– Лови подробный расклад наших с тобой дел, – издевательский, ледяной тон ножом проходится по сердцу. – Поверь, если ты поведаешь это людям, ни хрена не изменится. Прошу тебя: просто не мешай мне! Забудь обо всем, не звони больше и не подходи в школе. И выбрось из башки всю эту дурь про любовь.
