— Хорошо! — сказал Господь и обратился к ангелам: — Дайте ему миллион долларов мелочью, пусть сидит и пересчитывает, на первое время хватит. А ты что уважал? — спрашивает он немца.
— Орднунг! Порядок! — убежденно отвечает немец. — Ведь без порядка везде будет беспорядок!
— О, как ты меня порадовал, сын мой! — возрадовался Господь. — Ангелы, дайте ему немедленно метлу! Пусть подметает дорожки в раю! Наконец-то и у нас будет орднунг! А ты, сын мой, что скажешь? — обратился он затем к русскому.
— Как перед Богом тебе признаюсь, — отвечает русский, — грешен: выпить любил!
— Да… — огорчился Господь. — Ну да ладно! Отведите его вон туда, к цистерне с водкой, пусть пьет, сколько хочет, а вы подливайте!
Повели ангелы русского, а он вдруг орет:
— Господи, я вспомнил: я еще это уважал, ну, с бабами, понимаешь?
— Что ж ты сразу не вспомнил, сын мой? — вопросил Господь. — Так и быть! Ангелы, дайте ему резиновую бабу — по крайней мере, ругаться не будет, если он по пьяни не сможет!
Оксана засмеялась — ей пьянство супруга не угрожало. Мэт криво улыбнулся — увеличение счета в банке было его хобби. Эмилия, как немка, сначала засмеялась, но быстро умолкла. Теперь подала голос:
— Ты нам зубы не заговаривай! Наливай!
У американцев оказалась всего одна пол-литровая бутылка.
— При такой закуси меньше трех поллитровок ставить — грех! — убежденно прошептала Эмилия на ухо Влекомову. Он вытащил из холодильника еще одну.
Крупнейшие экземпляры Homo sapiens участия в распитии не принимали. Кирилл был за рулем, Мэт — с заскоком. Оксана отрабатывала долю мужа. Лидировала Эмилия.
Когда российским уроженцам удалось прикончить половину второй бутылки, Мэт вернулся к больной теме:
— Дядя Женя! Если есть текст послания, почему вы не предоставляете его ученым?
— Я его предоставил! Еще до расшифровки. А потом и расшифровку! — ответил Влекомов.
— Я имею в виду оригинал! — Мэт не сводил с него глаз. — Его никто не видел, кроме вас. Поэтому подозревают фальсификацию. А оригинал вы не показываете! Почему?
Влекомов помолчал.
— Знаешь, Матвей, — тихо сказал он наконец, — у меня такое ощущение, что, если я его отдам, могут произойти большие неприятности.
— Но прежде всего они угрожают вам! — воскликнул Мэт. — Вас поливают грязью, обвиняют в нечистоплотной игре, угрожают!
— Мы все здесь к угрозам и оскорблениям привыкли, — вздохнул Влекомов. — Я имею в виду общество. Но, Мэт, я не хотел бы, чтобы ты присоединился к хору моих ругателей…
