– А ты хороша, – похвалил русалочку я, встав со дна и отряхнув налипший на хвост песок.
– Ты тоже не плох, но видимо засиделся ты в своей академии, – с самодовольной улыбкой сказала Каравелла и меня, как будто электромагией шибануло от того, как она посмотрела на меня.
– Кажется, ты повредила мне плавник, – изобразив хромоту, подметил я. Мне просто хотелось побыть с русалочкой наедине и поэтому я немного притворился.
– Тогда тебе нужно наложить тугую повязку. Поплыли ко мне, у меня в комнате где-то была аптечка, – помогая мне расправить, якобы пострадавший плавник, проговорила Каравелла. От прикосновений этой леди, у меня по всему телу распространился жар.
– Не прими за наглость, но не могла бы ты помочь мне доплыть до твоей комнаты, – попросил я и мило улыбнулся ей.
– Конечно же помогу, обопрись об моё плечо, только не стесняйся и наваливайся всем телом, я сильнее, чем кажусь, – сказала Каравелла и закинула на своё хрупкое плечико мою руку. Но я постеснялся наваливаться на неё всем своим весом и поэтому старался плыть самостоятельно, но прихрамывая при этом.
Когда мы доплыли до её комнаты, я не выдержал и признался:
– Прости, но я солгал тебе, на самом деле я просто хотел уединиться с тобой. И я не привык утаивать свои чувства и сразу хочу признаться, … - но мне приставили ко рту указательный палец не дав закончить монолог.
– Тссс, не продолжай, я не дура, и всё сразу же поняла, уж больно резво ты поднялся со дна. Мне ты тоже приглянулся и …
Но тут уже я не дал ей договорить и заткнул ей рот поцелуем, очень жарким и страстным. Я прижал её к стене и наслаждался вкусом губ этой русалочки, в которую, кажется, влюбился. Если бы не явление моей сестры, я бы потерял голову и похитил Каравеллу, утащил бы на ближайшую сушу и там сполна насладился бы не только телом, но и внутренним миром этой красавицы. Потом мы уговорили Марину не говорить никому про этот поцелуй, которым Каравелла вернула мне половину души, которую я потерял, когда погибла моя мать.
Сейчас я стоял перед Луцианом и его старшим сыном, наследным принцем Марианом, в котором конечно же присутствовали все родовые признаки всех тихоокеанских царей: голубые глаза и светлые волосы. Когда я видел его в последний раз, у него ещё не было бороды, а сейчас уже наблюдалась небольшая растительность.
– Приветствую тебя, Марий, и тебя, сын мой, как же я рад вас видеть, – и с этими словами царь принялся обнимать нас.
– Полностью поддерживаю тебя отец, – сказал Мариан и тоже обнял нас.
