Вот обломался бы мастер Пауль, привези я ему отрезанную ногу, как он с самого начала просил. Пристроить к гомункулу гигантскую конечность он точно не сумеет.
— Не знал, что тут водятся великаны, — пробормотал я.
— Не водятся, — заверил Джонас.
Мою оговорку насчёт «тут» он то ли проигнорировал, то ли воспринял как «тут, в большом мире, за пределами моей глухой деревни».
— Я могла бы стать меньше, если тебя смущают мои размеры, — прозвучало глубокое контральто, от которого, кажется, завибрировал каждый мой нерв.
Как ни странно, ощущение не показалось неприятным. Необычным — определённо.
— Не стоит, — возразил Джонас. — Придётся ослаблять цепи, да и Печати будет сложнее рассмотреть.
Только теперь я заметил оковы. Цепь от кандалов, сковывающих поднятые над головой руки женщины, уходила куда-то в стену. Интересно, а если она уменьшится, разве не сможет вытащить запястья из кандалов? Хотя на них тоже Знаки, причём серебристые.
— Что это? — задал я самый тупой вопрос из возможных.
— Меня зовут Брианна, — представилась женщина.
— Ты же говорила, что твоё имя Брунгильда, — недовольно напомнил Джонас.
В ответ послышался звонкий смех.
— Да какая разница? — отозвалась пленница. — У меня были сотни имён, простите, что немного путаюсь иногда. Вам какое больше нравится? Могу назвать ещё несколько. Или несколько десятков.
— А какое из них настоящее? — попытался подловить её Джонас.
Но не на ту напал. Палач и пленница явно были в разных весовых категориях. И это я не о размерах говорю.
— Все, — ответила она. — Имя это просто набор звуков, которыми тебя называют. Хотя я помню времена, когда вы, люди, считали, будто истинное имя даёт власть над человеком. Представлялись друг другу всякими кличками. Так забавно было.
Я обернулся к Джонасу. Тот пожал плечами. Вот и поди угадай, то ли он понятия не имеет, о каком времени говорит эта Брианна или Брунгильда, то ли считает это общеизвестным и не видит смысла объяснять. А может, что-то совсем другое, слишком много вариантов. Но я не боюсь показаться дурачком и могу задавать глупые вопросы в лоб!
— Это когда такое было?
— Годы так быстротечны, — протянула девушка. — Сто лет назад? Тысячу? Десять тысяч? Кто знает. Я слишком давно не видела солнца, чтобы понять, сколько времени прошло.
Я снова покосился на Джонаса. Тот вздохнул, закатил глаза и вытолкал меня в коридор. Дверь прикрыл, но магией запирать не стал.
— Она тут неизвестно сколько заперта, — принялся просвещать меня начальник. — Император нашёл старые записи о загадочной заключённой. Вроде бы, датируемые правлением короля Карла, его прадеда. Но, возможно, это другой король Карл, правивший раньше. Записи были в очень плохом состоянии. Чудо, что по ним удалось отыскать хотя бы камеру с пленницей. Не эту, другую. Она точно несколько десятков лет провела там в одиночестве, без еды и воды. И я не знаю, кто она такая и откуда. Никто не знает.
