Мысль про единую форму мелькнула и затерялась, ибо из-за спин воинов вышел староста.
— Сэр Вук, ты удержал неделю власть над селом и доказал, что достоин владеть нами. Теперь ты наш сеньор, а сеньору нужен символ, за которым ты поведешь свое войско — староста явно волновался, иногда останавливая свою речь и шумно сглатывая. — Такой же символ будет висеть на входе в деревню, чтобы все могли знать, что она находится под защитой. Владей и защищай нас! На этом староста развернул сверток, и расправил полотнище черного флага, с белым силуэтом оскаленной волчьей морды.
Все воины опустились на одно колено.
Темнота…
16. А вот и мы! Не ждали?
— Подлые петухи…их же не должно тут быть! — думал я, привычно рано разбуженный… трелью звонка в ворота. Надел тапки, пошёл смотреть на посетителей через зрачок камеры. Есть у меня такая на входе. И микрофон есть, и динамик. Сам делал!
Посетителями оказались трое подтянутых мужчин суровой наружности. Нашли, значит. Быстро они.
— Доброе утро. Вы к кому? — я решил не обострять обстановку, по крайней мере, не сразу.
— Мы к вам… — ответил тот, что стоял рядом с камерой — Федеральная Служба Безопасности. Майор Тучин.
Он раскрыл корочку и поднес к зрачку камеры. Ну да, что то такое там и было написано. Вежливые они, вот только, надолго ли?
— И что от меня нужно, федеральной службе? — ну вот не могли они позже прийти. После завтрака. Может, тогда и поговорил бы с ними. Или не поговорил?
— У нас к вам есть предложение от правительства — ответил майор. Гладко стелит, однако, — мы можем пройти и поговорить?
Было видно, что вежливость даётся ему с трудом.
Я задумался. Если пришли, то не отступятся, не та контора это контора, чтобы отступать. Но говорить не хотелось. Потому, решил потянуть время и подумать, собраться с мыслями. Но я уже неделю с ними пытаюсь собраться и все никак. Потому, будь что будет…
— Майор, проходите во двор. Там можете в беседке посидеть со своими людьми. А я умоюсь и выйду. 10 минут у вас, надеюсь, найдётся на подождать?
Было видно, как напряженный как струна Тучин расслабляется, и, даже позволяет себе чуть улыбнуться. Я нажал на кнопку открытия, и служивые вошли внутрь, а я пошёл в ванную комнату.
— Ой мама! — уже три минуты смотрю на свое изображение в зеркале. Морда маньяка, вся в шрамах от заживших ожогов, кожа кусками розовая, кусками тёмная. Черепушка лысая, тоже в разводах. Завершают картину желтые глаза волка.
— И как мне с этим выходить к людям, пусть даже они и ФСБ? — они, если не начнут сразу стрелять, то все одно уже нормального разговора не получится. — А что, это идея! Скажусь больным, и немощным. Какой с меня спрос?
