Казалось бы, что может быть проще; однако именно это — непосильная задача для заурядного писателя. Он склонен смотреть на мир чужими глазами — отчасти потому, что всю сознательную жизнь проводит, погрузившись в чужие тексты. При известной гибкости ума и воображения ему порой удается создать нечто добротное, и мы получаем историю, которая кажется вполне оригинальной или, по крайней мере, не слишком явно обнаруживает свою вторичность. Однако в большинстве случаев сбои внутренней логики и явное непонимание собственных персонажей объясняются тем, что автор смотрит на создаваемое произведение отнюдь не своими глазами, а взглядом Фолкнера, Хемингуэя, Лоуренса или Вулф.
Оригинальность, а не подражание
Сила вышеперечисленных авторов в том, что они отказались идти тем путем, которым их подражатели следуют столь послушно. Каждый из этих знаменитых писателей имеет свою картину мира и смог выразить ее в собственном уникальном стиле. Именно поэтому творчеству каждого из них свойственны прямота и энергия, исходящие из самой глубины души без малейших отклонений и искажений. При этом в «драйзеровской» истории, рассказанной одним из подражателей Драйзера, или в мистической притче в духе Лоуренса, написанной его верным поклонником, всегда есть известная доля фальши; но попробуйте убедить в этом робкого или чересчур восторженного молодого автора!
«Неожиданная развязка»
Если автора обошла стороной «подражательная болезнь», это еще не значит, что он благополучно обрел собственный голос. В стремлении выделиться молодые писатели нередко порождают настоящих чудовищ. Они устраивают апокалиптическую кульминацию, выворачивают финал наизнанку, предают героя, заставляя его совершать немотивированные и нехарактерные для него поступки, — словом, приносят правдоподобие в жертву Священной Оригинальности. Количество мистики и ужасов переходит все разумные границы; преграды на пути героев исчезают по мановению руки. Когда же наставник или редактор указывают на натяжки и нестыковки, автор возмущенно бормочет: «А как же „Дракула“?» — или: «Посмотрите на Кэтлин Норрис!» И отказывается верить, что не справился с главной задачей: не сумел убедить читателя, что он, автор, придумал и изобразил полноценный художественный мир, где могут произойти подобные события (а вот тем, кому он подражает, это, бесспорно, удалось).
Искренность как источник оригинальности
Итак, эти ученические работы страдают непоследовательностью, хотя в распоряжении автора есть лучший источник художественной правды: искренность. Познав самого себя, выяснив, как вы в действительности относитесь к важнейшим сторонам бытия, вы сумеете написать нечто честное, оригинальное, даже уникальное. Однако выполнить это условие весьма нелегко: придется приложить массу усилий, чтобы добраться до истока собственных убеждений.
