Машину встряхнул жуткий стук, кто-то с той стороны сильно ударил где-то в районе моей головы. Мама вскрикнула и прижалась ко мне. Ну и кто из нас кого тут должен защищать?!
— Почему Ваня в кузове? — спросила, гладя маму по спине, что бы успокоить.
Она немного дрожала, мне хотелось её защитить. Все люди таки беззащитные, особенно взрослые. Особенно мои родители, слабые такие.
— Поэтому, — отвечает отец, когда машину стряс еще один удар.
Из глаз почему-то брызнули слёзы — ему, наверное, больно. Бедный мой Ванечка, помню, как в детстве он упал с дерева и вывихнул палец. Так плакал, мне так его жалко было, до слёз. Сейчас у него дела еще хуже, чем тогда. Стоны и рычание слышны даже сквозь звуки рёва мотора.
Вот что они творят?! Везут непонятно куда, не объясняют ничего! А брат в этом холодном кузове, мучится от боли и волосатости. Я бы тоже стонала и рычала, если бы оказавшись на его месте, посмотрела в зеркало.
— Что с ним Папа? — всхлипнула, мои слёзы он никогда не выносил.
— Все будет хорошо, — смягчился отец.
Он даже приобнял мать, чему та не обрадовалась, но все равно не отодвинулась.
— Куда мы едем? — решила воспользоваться удивительным проявлением нежности родителей для вопроса.
— К бабке, ты её помнишь, — едем мимо небольшой деревушки, папа осматривается по сторонам.
— Это та, которая обещала вылечить маму? — иронически подмечаю.
Папа ничего не ответил, через полчаса пути начало светать. Странная бабушка жила в глуши, в конце большого подсолнечного поля, перед густым лесом стояла её гибкая изба. По крайней мере, так запомнилось это место мне, после того как у мамы случился новый нервный срыв. Она обещала, что мать вылечит, что-то втирала про целебную воду и святых. Не трудно догадаться, что это была ложь. И чем она сможет помочь моему волосатому брату? Водичкой покропит что ли?!
— Приехали, — сказал отец, останавливаясь возле домика.
В окне горел свет, бабка нас ждет? Открыла дверь и выбралась из этой ужасной машины. Ступив на мокрую траву, поскользнулась и в итоге распласталась на земле. Встала с трудом, на шатающих ногах. Джинсы жалко, да и руки тоже. На улице холодно, подсолнухов нет, только густая трава и голодный, маячащий в дали, рассвет. Помогла маме спуститься, она что-то бубнила про чай. Жутко хочется, что бы она накричала на меня, да хоть за что, снова стала мамой, той которую я помню с детства. Все вместе подошли к дверям кузова, на дверцах красовались вмятины, которых раньше не было. Папе на работе влетит, долго за эту машину будем выплачивать.
