Рини внимательно осмотрела меня, поправила выбившуюся прядь из моего тугого пучка волос, перевязала ленту, которая находилась под лифом моего платья, и приколола мне брошь под воротник.
— Ну вот, — заключила она, — ты теперь выглядишь как истинная эдель.
И подмигнула своей матери, которая при виде этой картины издала смешок. Я лишь закатила глаза. Ну да, за столько лет матушка Фродис так и не смогла толком привить мне утонченные манеры и изысканный вкус той самой истинной эдель. Зато с этим неплохо справлялась Рини. Мне было проще обращаться к ней за помощью, чем самой пытаться сообразить нечто подобающее. Единственное, в чем я обходила свою подругу, — танцы. Ну, и еще была легка на подъем, не задерживаясь надолго в кровати. Моя деятельная натура не позволяла мне так долго находиться без дела.
— Раз ты со своей миссией справилась на отлично, так уж и быть, можешь надеть сегодня бордовое платье, — обратилась ко мне матушка Фродис.
Я во второй раз за сегодняшнее утро чуть не испортила ее прическу, кинувшись к ней с объятиями.
— Ну-ну, будет тебе, — чуть отодвинувшись, произнесла матушка и с недовольным видом попыталась вновь спрятать мою непокорную прядь. Не удалось и пришлось оставить как есть. — Иди лучше позови эдела. За гостями я пошлю Бердхил.
Собственно, за Рини также вполне могла бы сходить и горничная, но эдель Фордис прекрасно знала, что с этим поручением я справлюсь лучше. Как и с тем, чтобы поторопить наместника.
Глава семейства, как всегда, в это время приводил себя в порядок после зарядки.
Отец четверых детей, старшему из которых двадцать шесть, а младшему — двенадцать, не позволял себе пребывать в неподобающей форме. По утрам зарядка, после обеда — упражнения по фехтованию. Дважды в неделю вместе со своим старшим помощником отправлялся на полигон для полноценных тренировок. Наместник у нас ого-го какой мужчина! Матушка Фордис иногда даже устраивала ему сцены ревности. Такой видный мужчина привлекал немало женских взглядов — высокий, широкоплечий, подтянутый, с копной темно-каштановых волос и пронзительно-синими глазами. Да и к тому же, учитывая, какое он занимал положение… Отбоя от женского внимания у него не было. Но эдел Вистар вот уже три десятка лет нежно и трепетно любил свою супругу — эдель Фордис. Чем та, порой беззастенчиво, пользовалась — вила веревки, попросту говоря. Но в тоже время эдель Фордис также преданно любила своего супруга.
Наверно, именно эта атмосфера любви и взаимопонимания меня так поразила и впечатлила, что я не сразу, но все-таки прониклась ею десять лет назад.
