Настоящая дружба помогает нам начертить наш маршрут на карте жизни — а в моем случае, когда шизофрения начала затуманивать мой разум, мешая ясности мышления — Кении был для меня как проводник в лесу. Если вы идете по каменистой тропинке, заросшей кустами ежевики и с валунами на каждом шагу, которая петляет и резко поворачивает в разные стороны, то очень легко потеряться, устать и упасть духом, поддаться искушению и сдаться. Но если появляется терпеливый спутник, который возьмет вас за руку и скажет: «Я знаю, что тебе тяжело — иди за мной, я помогу тебе найти дорогу», — внезапно тропинка становится проходимой и путешествие не таким страшным. Почти все время, что я училась в университете, Кении Коллинз был для меня таким человеком. Он не допускал опозданий со сдачей работ, и мне приходилось собираться с силами и заканчивать их вовремя. Когда я застревала, он мне помогал — но не подталкивал — найти верные слова, чтобы выразить то, что я хотела сказать. Со временем он становился больше другом, нежели учителем, зачастую просил меня дать ему прочитать то, что я написала по другим предметам, мягко указывая, где я отклонилась от темы, или предлагая новое направление, которое я могла раскрыть. Иногда он даже просил меня прочитать его работы, и мне очень льстило, что он прислушивался к моему мнению и даже ценил его.
Кении, Марджи и я часто проводили время вместе с Пат, другой студенткой магистратуры по английской литературе, у которой было замечательное чувство юмора. Мы проводили целые дни в библиотеке, а вечерами по субботам и воскресеньям собирались у Кении и Марджи или у Пат. Мы вместе готовили ужин (к счастью для меня, они все умели готовить), слушали музыку, обсуждали учебу и наших друзей, а большей частью много смеялись. Пива и вина было предостаточно, но я быстро решила (как во время моего короткого флирта с наркотиками), что мне не нравится пить. Мне не нравился вкус, мне не нравились калории, и мне особенно не нравилось, как я себя чувствовала от выпивки — и когда я пила, и на следующее утро. Кроме того, жизнь то время казалась гораздо более приятной на ясную голову.
Я никогда не была смешливой, но что-то в этих людях делало меня беззаботной и веселой. И поскольку мне казалось ужасно смешным, почти все, что говорила Пат, мне было нетрудно разразиться приступом хохота, от чего она тоже начинала хохотать. Мы начали забавляться в общественных местах, пытаясь смутить нашего дорогого друга, джентльмена с южными манерами и воспитанием. Мы смеялись, хихикали, в общем, вели себя не так, как подобает истинным леди: Маржи смущалась, а лицо Кении становилось пунцовым.
