* * *
Моя жизнь в Центре закончилась с окончанием школы. Я была убеждена (как и многие восемнадцатилетние), что вот-вот начнется самая замечательная часть моей жизни. Я не сомневаюсь, что я была сильнее, чем могла быть, благодаря этому сообществу, которое вложило в меня столько усилий. Я полюбила людей Центра — консультантов, других «пациентов» — и верила, что они испытывали то же чувство ко мне. Я была полна решимости никогда не разочаровывать и не подводить их.
Относительно борьбы с наркотиками, что было миссией Центра — да, это тоже был успех — хотя, конечно, я не особенно и употребляла наркотики до этого. Самое главное, чего достиг Центр, это то, что он смог вдолбить в меня несгибаемое отношение к болезням и слабостям: бороться. Ты можешь бороться, и ты можешь победить. Быть слабым — это поражение; сложить оружие — это сдаться; а сдаться — это отказаться от собственной силы воли.
Главным изъяном всего этого, однако, было отрицание сложных реалий окружающего мира и сложности и многогранности реальных людей. Это неправда, что все можно преодолеть и победить силой воли. Есть силы природы и обстоятельства вне нашего контроля, даже вне нашего понимания, и настаивать на победе в таких ситуациях, не довольствоваться меньшим — означает искать душевного самоистязания. Правда в том, что не все битвы можно выиграть.
Несмотря на красивую территорию и архитектуру университета Вандербильта в Нэшвиле — старые кирпичные здания, увитые плющом, большие зеленые лужайки — моя комната в общежитии первокурсников была довольно тусклой и неопрятной. Дома моя комната была спокойной, всегда чистой и убранной — наша домработница содержала ее в чистоте и порядке, а мама священнодействовала над декором: следила за тем, чтобы на окнах висели симпатичные занавески, чтобы на кровати было яркое покрывало. Но в «Ванди» я была предоставлена самой себе, совсем не подготовленная к решениям о том, как расставить мебель, подходит ли по цвету постельное белье, куда лучше поставить письменный стол и с какой стороны поставить настольную лампу. Высокая, худая, неловкая в обществе, почти всегда в мятых джинсах (за много лет до того, как все студенты начнут их носить), с неопределенной прической — я внезапно очутилась в ситуации, когда могла полагаться только на себя.
В начале семидесятых «Ванди» все еще беззаботно и счастливо жил в 50-х, а может быть даже и в более давнем периоде: я не преувеличу, если скажу, что оказалась на Старом Юге. С косными социальными нравами, жестко запрограммированными половыми ролями для мужчин и женщин, он разительно отличался от других университетов, в которые я могла пойти учиться и которые более радушно приняли бы приятную еврейскую девочку (пусть и с некоторыми причудами и странностями и переменами настроения). Но эти другие университеты были на севере страны, а мои родители хотели, чтобы я осталась на юге, и в результате мы выбрали Вандербильт.
