Твое «я» может тебя съесть
Мы можем демонстрировать прекрасные манеры, можем быть любезны с другими людьми — и потому выглядеть смиренно. Когда нас, например, спрашивают: «А кто был на таком-то празднике?» — мы отвечаем: «Яни, Мария, Нико и я». То есть говорим о себе в последнюю очередь, потому что так написано в книгах по этикету: нельзя выставлять себя напоказ. Но вопрос в том — как занять последнее место мысленно, в сердце. Это у нас получается гораздо хуже.
Маленькие дети более непосредственны. Они говорят то, что чувствуют. В начальной школе они всегда пишут: «Я, я… Я, мама и папа поехали отдыхать. У меня машинка!» А учительница исправляет их сочинения красной ручкой: «Не пиши постоянно „я, я“». С другой стороны, мамы и папы, будучи уверены в том, что их ребенок самый лучший, часто говорят: «Мой сын (или дочь) — лучше всех!» Они считают, что их дитя способнее всех и в классе, и в спортзале, а уж если ребенок занимается музыкой, то они непременно скажут: «Учительница по фортепиано отметила, что моя дочь — лучшая! Это видно!» Все родители так говорят. Они внушают своему ребенку с детских лет, что он — самый лучший, потому что, если не быть лучшим, то ведь легко можно стать и худшим! Так культивируется эгоизм.
Когда писатель Никос Казандзакис приехал на Гору Афон, он встретился там с одним подвижником — отцом Макарием (Спилеотом), который жил в пещере. В конце разговора отец Макарий сказал ему:
— Очнись, пока не поздно! Твой эгоизм огромен, твое «я» съест тебя!
Казандзакис ответил:
— Не вини эго, отче! Эго отделило человека от животного.
А подвижник сказал:
— Ты ошибаешься. Эго отделило человека от Господа. Когда человек жил в раю, он был смиренным и был вместе с Богом. Бог любил его, и человек ощущал свое единство с Господом. Но как только человек сказал слово «я!», он отделился от Бога и убежал от Него. Убежал из рая, убежал от самого себя, убежал от всех.
Только в одном случае мы можем (и должны) вспоминать о своем «я» — когда обвиняем себя. Тогда мы можем сказать: «Да, я виноват. Это я согрешил, я ошибся, я сделал это по собственному желанию!» В таком случае — да; но, к сожалению, это тот самый случай, когда мы не говорим «я».
