Я проглатываю кусочек торта.
Его большой палец не отрывается от моей губы. Он задерживается там. Чёрт. Я не могу дышать.
У меня всё болит, потому что он так близко, но я не знаю, что мне с этим делать. Я хочу уронить вилку, хочу, чтобы он уронил тарелку с тортом, хочу, чтобы он поцеловал меня. Я не хочу делать первый шаг, и он не должен делать первый шаг, но я отчаянно нуждаюсь в нём.
Он не роняет торт. Вместо этого Джереми наклоняется через меня и кладёт его на край стола. Тем же плавным движением он подносит руку к моей голове и прижимается губами к моим. Даже после всех ожиданий, которые я думала до этого момента, он всё ещё чувствуется таким совершенным.
Я закрываю глаза и роняю вилку на пол, откидываясь на спинку дивана. Джереми следует за мной, ползёт на мне, наши губыне разъединяются. Я приоткрываю губы, и он просовывает свой язык мне в рот. Медлительность поцелуя длится недолго. Как только мы впервые чувствуем вкус друг друга, поцелуй становится маниакальным. Это всё, что я представляла, целуя его: радиация, взрывчатка, динамит.
Мы на вкус как шоколад, когда обмениваемся поцелуями, взад и вперёд, толкаем и тянем. Его рука запуталась в моих волосах, и с каждой секундой этот поцелуй продолжается, мы сливаемся с диваном под нами, он расслабляется, а я растворяюсь в подушках.
Его рот покидает мой в поисках других частей меня, которые он, кажется, жаждет попробовать. Моя челюсть, моя шея, верхушки моих грудей. Как будто он морил себя голодом из-за меня. Джереми целует меня и прикасается ко мне с голодом человека, который постился всю свою жизнь.
Его рука скользит вверх по моей рубашке, и его пальцы тёплые, стекают по моей коже, как капли горячей воды.
Он снова у моего рта, но только на мгновение. Достаточно долго, чтобы найти мой язык, прежде, чем он отстраняется и снимает рубашку. Мои руки тянутся к его груди, как будто они там и должны быть, прижатые к изгибам его живота. Я хочу сказать ему, что именно об этом я мечтала, когда задувала свечу, но боюсь, что любой разговор заставит его задуматься о том, что мы делаем и, как мы не должны этого делать, поэтому я молчу.
Я откидываю голову на подлокотник дивана, желая, чтобы он исследовал меня ещё больше.
Он так и делает. Джереми стягивает с меня рубашку и видит, что под пижамой у меня нет лифчика. Он стонет, и это прекрасно, а потом берёт мой сосок в рот, заставляя всхлип сорваться с моих губ.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, но кровь стынет в жилах, когда я смотрю на фигуру, стоящую на верхней ступеньке лестницы. Она просто стоит там, наблюдая за мужем, пока его рот блуждает по моей груди.
