Скоро должна была наступить ночь, но оставаться в городе они не стали. Асмус решил, что им хватит сил, чтобы шагать до утра и ещё весь день завтра. Лео усомнился в их способности не сбиться с дороги в темноте, но маг подробно выспросил дорогу у местных, после чего они покинули город, успев проскочить ворота до того, как их закрыли на ночь.
Седрик бодро шагал рядом с ними. Асмус одел его в просторную рясу с капюшоном, полностью скрывающим лицо, видно было только подбородок (вполне человеческий, если не присматриваться), да светящиеся в темноте глаза. Ещё видно было босые ноги, которые тоже были похожи на человеческие, а их трупно-серый цвет успешно скрывала дорожная грязь. Когтистые руки он успешно прятал в просторных рукавах. Благодаря амулету подчинения в груди, он беспрекословно слушался мага, и, даже если бы тот приказал ему прыгнуть в пропасть, подчинился бы безоговорочно.
Скоро стало совсем темно, дорога была достаточно прямой, но поверхность её оказалась далека от идеальной, поэтому у ночных путешественников были неплохие шансы переломать себе ноги, споткнувшись о придорожные валуны. В темноте видел только Седрик, но ему в голову не приходило предостерегать спутников от падений, да и говорить он не умел.
Остановившись, Асмус пробормотал нечто, вроде «А чем я хуже?» и начал рыться в мешке. Собственно, припасов они почти не брали, а потому большая часть его мешка была занята всевозможными пузырьками и бутылочками с алхимическими зельями. Более того, он ещё и пустых сосудов с собой прихватил, собираясь запастись местными травами, правда, основную часть груза повесил не Седрика. Нашарив нужный пузырёк, он открыл его и, запрокинув голову, аккуратно капнул себе по капле в каждый глаз. Потом на некоторое время зажмурился, после чего широко раскрыл глаза, испугав Лео. Радужная оболочка светилась ярким зелёным светом.
— Если хочешь, капну и тебе, — предложил он мальчику, — это безвредно, а действия хватит до утра.
Лео, немного подумав, согласился и почти сразу об этом пожалел. Ощущения были такими, словно кто-то прямо у него под носом кромсал ножом луковицу. Он начал со стоном тереть глаза, но очень скоро жжение прекратилось и, подняв веки, он с удивлением обнаружил, что видит все окружающие предметы, словно сейчас не глубокая ночь, а вечер, или раннее утро. Дальше они пошли уже быстрее.
— У этого зелья только один недостаток, — начал объяснять Асмус, — нельзя смотреть на яркий свет, слишком большая чувствительность приведёт к ожогу глаза, а если, скажем, после этого зелья посмотреть на солнце, то вполне можно ослепнуть.
