Семен выходит из вокзала. Тьма обступает его со всех сторон, и только под ногами блестит густая и глубокая жирная грязь, да где-то далеко светятся тусклые огни. Он снова поднимается на крыльцо, спрашивает носильщика:
— Товарищ, как добраться до города?
Носильщик безразлично отворачивается.
— Извозчики-то у вас бывают?
— Когда как… Може, буде, а може, и не буде…
Семен садится за столик в буфете, отворачивает край грязной скатерти, зовет официанта.
— Чаю.
Официант сонно оправляет замызганную салфетку грязной рукой.
За соседним столиком, отделенным от Семена пыльной пальмой, сидят за пивом четыре человека: секретарь парткома шахты Файвужинский, помощник рудоуправляющего Красовский, завкоммунхоза Лошадев и отъезжающий — бывший секретарь горкома Петр Панфилович.
Красовский — молодой и сухопарый — ставит на место кружку. Он нараспев негромко читает стихи:
Чуть ветер, чуть осень — и мы облетаем…
Ф а й в у ж и н с к и й. Куда ж ты теперь, Петр Панфилыч?
Петр Панфилович пожимает плечами.
— В распоряжение ЦК.
Ф а й в у ж и н с к и й. Так… Перетряхнули всех тут здорово. (Кивок в сторону Лошадева.) И его сняли?
Л о ш а д е в (весело). Выговор впаяли.
Официант ставит перед Семеном глубокую тарелку со стаканом чая.
Г о л о с П е т р а П а н ф и л о в и ч а. И секретаря горкома вам теперь нового…
Ф а й в у ж и н с к и й (мрачно). Нового… Только в условиях Донбасса ему все равно не ужиться.
К р а с о в с к и й (декламирует).
Над нами идут трубачи молодые,
Над нами сияют созвездья чужие,
Мы ржавые листья на мертвых дубах,
Чужие знамена над нами шумят…
П е т р П а н ф и л о в и ч. Брось, Красовский, надоело.
Ф а й в у ж и н с к и й. В условиях Донбасса не всякий вытянет. Да и с хозяином, кто знает, сработается ли. Ну и кого же нам, интересно, шлют? Интеллигент?
Прихлебывая чай, Семен слушает разговор за пальмой.
П е т р П а н ф и л о в и ч (мрачно). Говорят, рабочий. Икапист. Только из Узбекистана вернулся… В счет двухсот его посылали.
Ф а й в у ж и н с к и й. Из Узбекистана? Да это не Примак ли?
П е т р П а н ф и л о в и ч. Примак. Верно… Ты его знаешь?
Ф а й в у ж и н с к и й. Да и ты его знаешь. Отсюда. Наш же долгушевский Примак.
П е т р П а н ф и л о в и ч. Постой-ка. Примака еще в двадцатом году убили…
Ф а й в у ж и н с к и й (во рту незажженная папироса, ищет спички в кармане). То старика, а это сын, Семен… Красовский, прикурить.
П е т р П а н ф и л о в и ч. Сынок Примака?.. Этот байстрюк? Ты с ума сошел.
