Еще одна линия рецепции викианской книги об «Открытии Истинного Гомера» сосредоточивается на категории sublime, помещая ее в контекст романтической эстетики возвышенного. Однако для Вико не существует автономной области эстетического, в которой эта категория в романтическом ее понимании могла бы найти себе место. Эволюция литературных форм есть лишь функция от социальных и лингвистических трансформаций, претерпеваемых человечеством в соответствии с ходом Вечной Идеальной Истории. Это хорошо видно по той версии истории древней литературы, которая содержится в «Новой науке». «Темные века» поэзии, предшествовавшие появлению Гомера, разделяются у Вико на три стадии: эпоха поэтов-теологов, рассказывавших правдивые истории, эпоха поэтов-героев, исказивших и извративших смысл этих историй, наконец, эпоха Гомера, собравшего воедино истинные сказания и их позднейшие переложения. «Неподражаемым образцом возвышенного героического поэта» у Вико выведен Гомер, чья уникальность обусловлена антропологически – текст его поэм несет на себе след такой интенсивности аффектов, которая могла быть достигнута только в эпоху дорефлексивного варварства. История послегомеровской драматической и лирической поэзии содержится в приложении к третьей книге. Сначала поэты воспевали в гимнах богов, потом, о чем сохранилась память в том эпизоде у Гомера, где Ахилл изображен играющим на лире, стали воспевать героев былых времен. Прообразом (abozzo) трагедии стал дифирамб, изобретенный Амфионом из Метимны. Переход от дифирамба к трагедии был связан с новым этапом в истории языка – «героический стих» (спондей, позднее гекзаметр), бывший древнейшим народным языком греков, уступил место ямбу. Трансформация метрической структуры языка была следствием изменения исторической ситуации в древних государствах: ямб, этот «бурный, порывистый и воспламеняющий» размер, более всего подходил для выражения основного социального антагонизма героического периода – негодования плебеев против запрета на браки с патрицианками. Однако удивительным образом этот же размер в комедии оказался пригоден для выражения самых нежных чувств, а также разного рода шуток и игр. Амбивалентность ямба остается для Вико необъяснимой – он ограничивается тем, что говорит о «монструозности» этого размера, сочетающего в себе разносущные и противоположные явления (возникновение подобных «чудовищ» вообще считается характерным для варварской эпохи – так, монстрами были, с точки зрения патрициев, плебеи, соединявшие человеческую и животную природу).
