Мишель Монтень. Опыты. Книга первая | страница 52

Кому не достает мужества как для того, чтобы вытерпеть смерть, так и для того, чтобы вытерпеть жизнь, кто не хочет ни бежать ни сражаться, чем поможешь такому?

Храбрости, как и другим добродетелям, положен известный предел, преступив который, начинаешь склоняться к пороку. Вот почему она может увлечь всякого недостаточно хорошо знающего ее границы — а установить их с точностью, действительно, нелегко — к безрассудству, упрямству и безумствам всякого рода. Это обстоятельство и породило обычай, применяемый нами во время войны, наказывать — иногда даже смертью — тех, кто упрямо отстаивает укрепленное место, удержать которое, по правилам военной науки, невозможно. Иначе, в надежде на безнаказанность, не было бы такого курятника, который не задерживал бы продвижение армии.

Господин коннетабль де Монморанси во время осады Павии [190]получил приказание переправиться через Тичино и захватить предместье св. Антония; задержанный предмостным укреплением, оказавшим упорное сопротивление и, в конце концов, взятым приступом, он велел повесить всех находившихся в башне. Так же поступил он и впоследствии, когда сопровождал дофина в походе по ту сторону гор; после того, как замок Виллано был захвачен им силой и солдаты, озверев, умертвили всех, кто находился внутри, за исключением коменданта и знаменщика, он велел, по той же причине, повесить и этих последних [191]. Подобную же участь и в тех же краях испытал и капитан Бони, люди которого были полностью перебиты при взятии укрепления; так приказал Мартин Дю Белле [192],в ту пору губернатор Турина. Но поскольку судить о мощи или слабости укрепления можно лишь сопоставив свои силы с силами осаждающих (ибо тот, кто с достаточным основанием стал бы сопротивляться двум кулевринам, поступил бы как сумасшедший, если бы вздумал бороться против тридцати пушек), и так как здесь, кроме того, принимается обычно в расчет могущество вторгшегося государя, его репутация, уважение, которое ему должно оказывать, то существует опасность, что на весах его чаша всегда будет несколько перевешивать. А это, в свою очередь, приводит к тому, что такой государь начинает столь мнить о себе и своем могуществе, что ему кажется просто нелепым, будто может существовать хоть кто-нибудь, достойный сопротивляться ему, и пока ему улыбается военное счастье, он предает мечу всякого, кто борется против него, как это видно хотя бы на примере тех свирепых, надменных и исполненных варварской грубости требований, которые были в обычае у восточных властителей да и ныне в ходу у их преемников.