– Я беспокоился, вот и подумал, что надо составить схему действий на тот случай, если все будет совсем плохо. Так сказать, план эвакуации.
Я целую его. Это импульсивное действие застает его врасплох, но он не отстраняется. Мы всё еще заращиваем огромную пропасть, открывшуюся между нами в жестоком и жутком городке Вулфхантер [3]. В нашем прошлом вскрылись вещи, о которых я не знала, даже не подозревала, и это… больно. Очень. Теперь мы медленно отстраиваем мост, способный выдержать невероятную тяжесть прошлого – и его, и моего.
Этот поцелуй зажигает где-то глубоко во мне неожиданный огонь, растапливая меня, словно масло, наполняя мое тело теплом. Мы оба слегка нестабильны. Слегка безумны. Сэм проводит пальцем по моим губам, словно заверяя этот поцелуй подписью, и что-то в его взгляде заставляет меня думать, будто он испытывает то же самое желание, что и я.
Но у нас нет шансов предаться этому желанию, потому что Ланни появляется из коридора и говорит:
– Эй, так мне сделать салат или… – Она сразу же улавливает обстановку, потому что мы с Сэмом реагируем, словно застигнутые врасплох подростки – отшатываемся друг от друга, хотя у нас нет для этого ни единой причины. – Что, правда? Вот это да!
– Ланни, – я стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо и по-взрослому; кажется, мне это не удается. – Ты и сама в состоянии это решить.
– Конечно, – отвечает она, вкладывая в этот ответ куда больше значения, чем я сейчас хочу расшифровывать. – Я… ну, как-нибудь справлюсь с этим.
Я беру Сэма за руку.
– В спальню? – спрашивает он меня.
– В спальню, – отвечаю я, притворяясь, будто не слышу, как фыркает Ланни, когда мы проходим мимо нее.
Наверное, мне должно было быть не по себе от перспективы не идти в школу завтра утром, но, честно говоря, я чувствую себя просто отлично. Как будто у меня с плеч свалилась страшная тяжесть и я снова могу по-настоящему дышать. Школа – это армейский лагерь, а я всегда была одиноким вражеским солдатом в нем. Девчонки обычно не дерутся так, как это делают парни, так что это были просто злобные укусы и неприятие, а не прямая борьба. Хотя у меня случилось несколько стычек с ребятами – и девочками, – которые нападали на меня, когда я только-только пришла в эту школу. В последнее время никто не пробовал такое проделать. Но я никогда не чувствовала себя по-настоящему одной из них: я в лучшем случае оставалась «новенькой». А в худшем – была дочерью маньяка. Вежливые люди не говорили этого вслух, но это не значит, что они такого не думали.
