Еврейские народные сказки. Том II. Сказки евреев Восточной Европы | страница 53

1 Brandwein, Е. Degel Mahaneh Yehudah [Знамя лагеря Иегуды] (Jerusalem: Ha-Makhon le-Heker ha-Hasidut, 1998); Berger, I. Eser Tsahtsahbahot [Десять толкований] (Petrikov, Belarus: Kleiman, 1909); Raphael [Werfel], Y. [I]. Sefer ha-Hasidut [Книга о хасидизме] (Tel Aviv: Tziony, 1955), 351–355; Buber, M. Tales of Hasidim: Later Masters (New York: Schocken, 1948), 150–152; Newman, L.I. The Hasidic Anthology: Tales and Teaching of the Hasidim (New York: Bloch, 1944), 571 (Stretiner, Judah Zevi).

2 Haddad, M. Peki'in (ивр.) (Tel Aviv: Am Oved, 1987), 33–34; Reicher, M.M. Sha'arei Yerushalyim [Врата Иерусалима] (Warsaw, 1879), 52a; Ben-Yehezki’el, M., ed. Sefer ha-Ma‘asiyyot [Книга народных сказок] (6 vols. Tel Aviv: Dvir, 1957), 5:367–371.

В оформлении шмуцтитула использована миниатюра «Авраам сокрушает идолов» (Агада, иллюминированная Йойсефом бен Довидом из Лейпника, Альтона, 1740)

Каждый год, когда наступал месяц нисан, цадик ребе Мойше-Лейб из Сасова брал свою трость и мешок и отправлялся в Никольсбург, чтобы отпраздновать Пейсах со своим учителем ребе Шмелке. Ребе Мойше-Лейб наполнял мешок собственноручно выращенной пшеницей, которую хранил всю зиму у себя на чердаке, вдали от влаги и всего прочего, что превратило бы ее в хамец. Каждая мелочь была важна, поскольку эта пшеница перемалывалась в муку для «охраненной мацы» для его учителя ребе Шмелке.

Ребе Мойше-Лейб представлял, как обрадуется его учитель, когда он отдаст ему свой ценный дар, и как вечером накануне Пейсаха ребе и его ученики нарядятся и станут печь «охраненную мацу» для сейдера, распевая псалмы и Галель с великой радостью и благоговением. И потом, когда наступит ночь и начнется праздник, его учитель сядет и проникновенно прочтет Агаду. После ребе Шмелке съест «охраненной мацы», приготовленной из пшеницы, которая была в мешке ребе Мойше-Лейба. Он не спускал с нее глаз и не продал бы ни за какие деньги в мире. Размышляя так, ребе Мойше-Лейб преисполнялся радости и не задумывался о трудностях предстоящего путешествия.

Цадик ребе Мойше-Лейб шел по дороге в Никольсбург, из города в город, из деревни в деревню. Весь день шел пешком, только иногда его подвозила проезжающая мимо повозка. Ночью он останавливался в крестьянских домах или на еврейских постоялых дворах. И таким образом почти добрался до Никольсбурга. Стемнело, ребе Мойше-Лейб искал место для ночлега, как вдруг, проходя мимо одного дома, Услышал доносившийся оттуда детский плач. Он зашел и спросил, в чем дело. Сначала дети смутились и замолчали. Но цадик вежливо настаивал, пока они не рассказали ему, что их мать ушла рано утром на соседний рынок и все еще не вернулась. Они ничего не ели и были голодны, а еды в доме не было, так как их мать была бедной вдовой.