День не прошел для меня бесследно. Я стер руки до крови, мышцы болели, голова словно пылью набита и мысли ворочаются туго. Но я заставлял себя оживать, разбирать ситуацию и свои перспективы. Цель, мне нужна цель, надежда и какой-то план, иначе я как и остальные, скачусь в апатию.
Найдя в себе силы, на обратном пути догнал старшего и пристроился рядом. Он это заметил и глянул на меня хмуро, но прогонять не стал. Сочтя это хорошим знаком, решил задать пару вопросов.
— Это основная наша работа?
Если да, то проще валить в пустоши, там больше шансов выжить. Ещё один день я не выдержу.
— Нет, — ответил он устало, — Дерьмо чистят по очереди, раз в семь дней где-то. Зависит от прорывов. Завтра легкий день будет, пойдем драить склады. Легкий — в сравнением с тем, что сегодня было.
— Понял... А кто платит за наш труд и оценивает его?
— Система, кто же ещё, — хмыкнул он, — Завтра оценивать будут смотрящие за складами. От работ зависит.
— Система?
— Ну да. Сейчас как раз сфера прилетит, проанализирует изменения и вынесет вердикт. Два очка — по два пайка на каждого человека в группе. Одно очко — значит оценили, как халтуру и дадут всего один паёк завтра. Три очка — быть бонусам, выдадут дополнительные пайки.
— А почему тогда Икар сам пайки покупал?
— Он не для вас, неудачников, а для других. Если выживешь и сможешь подняться, то узнаешь. На этом всё, парень. Проживи ещё день и тогда я позволю задать тебе ещё два вопроса.
Да чтоб тебе икалось до конца дней! — подумал я. Проклинать его сильнее совесть не позволила. Всё же что-то он рассказал... А больше... С его точки зрения я пропащий и не перспективный актив, поэтому нет смысла возиться. Выживу, приживусь, стану своим, тогда быть может да, поговорим.
Осталось выжить.
***
Когда вернулись на базу, я увидел безруково. Не знаю точно, где он был, но по изменениям вывод напрашивался сам собой. Молчаливый парень обзавелся протезом. Очередная металлическая рука из дерьмового железа.
— Ты как? — подошел к нему старший.
Я задержался, чтобы послушать, о чем они говорить будут. Надо же узнать, что тут к чему.
— Сам видишь, — ответил этот молчаливый, покрутив протезом. Голос у него совсем молодой.
— Сколько долг повесили?
— Сотню монет. И теперь мазь нужда, хотя бы раз в день, чтобы заражение не пошло, — в его голосе слышалась обреченность.
— У тебя запасы есть?
— Пара монет, — совсем поник он.
— Группа заплатит за тебя, ты только не унывай, — похлопал старшой парня по плечу. — Насколько усилили?
