Вернувшись, Карен села на стул, на котором сидела прежде.
— Я хотела бы, чтобы вы все ушли, — сказала она.
— Не могу ли я… — начали мы все трое хором.
— Нет, спасибо. За мной заедет Кристиан. Я хочу видеть Эрика. Очень прошу вас, уходите.
Мы стояли в растерянности, не зная, как быть.
— Я на машине, — сказал наконец Пребен. — Если кто хочет, могу подвезти.
— Спасибо, — согласилась Лиза.
Я предпочел пойти пешком.
Всего за несколько минут я проделал короткий путь до Хавсфьордсгате.
Дома я запер дверь и посмотрел на часы. Десять вечера 2 сентября — в это время мы со Свеном должны были справлять свой пятнадцатилетний студенческий юбилей.
Я позвонил Карлу Юргену. Его не было дома. Я позвонил в полицию, но мне ответили, что инспектор Халл на выезде. С кем бы мне еще хотелось поговорить?
Нет, ни с кем. Эрик умер естественной смертью. Такой смертью часто умирают люди его комплекции при такой нагрузке. Я убеждал себя, будто верю в это.
Сунув руку в карман пиджака за сигаретой, я нащупал орден «За заслуги» на узкой шелковой ленточке. И несколько мгновений сидел, уставившись на него.
Не хочу я ни о чем думать. Подожду до завтра, пока не поговорю с Кристианом. Проглотив две таблетки снотворного, я лег. Только сначала открыл окно.
Внизу по улице, пошатываясь, брели трое немолодых юбиляров.
Пьяными, счастливыми и фальшивыми голосами они пели «Гаудеамус игитур».
— Авраам Линкольн родился, как известно, в 1809 году. Помните, в маленькой деревянной хижине лесоруба в Пенсильвании? — сказал я.
Однажды мы со Свеном жили в маленькой хижине у истоков Усты, и тогда…
— …Это был великий год. В том же самом году родились Гладстон и Теннисон.
Эрик часто говорил, что вообще в стихах не разбирается, но все же английская поэзия…
Нет, так нельзя. Что бы я ни говорил, что бы ни делал, о чем бы ни думал, мысли, как маленькие ручейки, сливались воедино, исчезая в мощном потоке воспоминаний под названием «Свен и Эрик».
— Ты позабыл о Дарвине, — сказал Уле.
Я вздрогнул. Ну да, я сижу на кафедре в 5-м «английском» классе и должен рассказать об Аврааме Линкольне и о Гражданской войне в Америке.
Представляю, какими долгими были паузы после каждой моей фразы. Уж если Уле, которого я не вызывал, заговорил сам… Обычно с ним такое не случалось.
И тут меня осенило: Уле хотел мне помочь. И, обведя взглядом класс, я увидел тридцать пар глаз, которые смотрели на меня без малейшего любопытства. Лица были просто озабоченными. К счастью, мои ученики не подозревали о том, что накануне умер Эрик и я просто считаю минуты до конца занятий, чтобы мчаться в больницу к Кристиану.
