Эти два слова произвели поразительное действие. Кровь прихлынула к щекам Карен, а широко открытые глаза, смотревшие в пространство, сузились в щелочки.
— Лиза… — сказала она. — Ненавижу — убила бы ее…
— Карен, — повторил я в сотый раз, — ты не должна твердить, что хочешь кого-то убить. Особенно теперь. Тебя или арестуют за убийство, или упрячут в сумасшедший дом.
И вдруг она отвернулась, прижалась лицом к спинке дивана и заплакала.
Слава богу, наконец-то реакция, которую я узнаю и понимаю. Я подсел к ней поближе и обнял ее.
Она плакала неудержимо, она всхлипывала и уронила голову мне на плечо. Немного погодя она пошарила рукой по моему пиджаку, вытащила носовой платок и высморкалась. Потом выпрямилась. И так и сидела, теребя уголок моего носового платка. Я опять пересел на стул.
— Прости меня, Мартин. Ты прав, я сегодня не в себе. Но это пройдет. Не беспокойся обо мне.
Она меня не убедила. Совсем не убедила.
— Хорошо, что я смогла поговорить с тобой, — продолжала она. По правде сказать, говорила она не очень много, беседу почти все время поддерживал я один.
— Я стала очень нервная, Мартин, сам знаешь, эта история со Свеном.
То, что случилось, непостижимо — я так любила Свена…
Она избегала главного. Но так легко она от меня не отвертится.
— А как ты собираешься поступить с П. М. Хорге? — спросил я.
Тут она в первый раз улыбнулась.
— Не принимай всерьез то, что я сказала, Мартин. Все это не так опасно, как кажется. С ним я все улажу.
Поворот на сто восемьдесят градусов.
— Мартин, садись поближе, — она похлопала по дивану рядом с собой. Я опять пересел на диван.
Она обняла меня за шею и прижалась головой к моему плечу. В другое время я отдал бы все на свете ради того, чтобы она прижалась ко мне, — никогда прежде она этого не делала. Но я человек подозрительный — думаю, меня провести труднее, чем других мужчин. Недаром я много лет подряд ежедневно общаюсь в школе с маленькими женщинами — я знаю, какими очаровательными они становятся, когда хотят чего-нибудь добиться.
— Мартин, — повторила она, — забудь обо всем. И обещай, что никому ничего не расскажешь. Обещаешь, Мартин? Тогда и я обещаю тебе, что все уладится лучшим образом.
Я не ответил. Она поставила меня в труднейшее положение.
— Мартин, я знаю, ты считаешь, что должен рассказать обо всем инспектору Халлу и Эрику.
Но если я пообещаю тебе, что все уладится в течение двух недель… Можешь ты подождать две недели, Мартин? И тогда я сама все расскажу Эрику, а ты можешь рассказать инспектору Халлу. Обещаешь, Мартин? Потому что если ты не…
