Он был тощий, длинный, с непропорционально маленькой головой. Лицо его можно было бы даже счесть благообразным, если бы черты не были такими мелкими и на диво безликими. А глаза слишком широко расставлены и слишком велики. И желтые, как у козы.
Казалось, П. М. Хорге способен видеть то, что находится за углом.
На нем был темный костюм, и я подумал, что он похож на служащего похоронного бюро. Сравнение, конечно, несправедливое — у меня нет знакомых среди служащих похоронных бюро. Просто эта профессия вызывает у меня неприятные ассоциации.
— Прошу вас, — произнес он тонким и каким-то ноющим голосом. — Чем могу служить? Садитесь, прошу вас.
Я сел по другую сторону письменного стола, прямо напротив него. Несмотря на летнюю жару, окно было закрыто. Я не знал, с чего начать.
— Вы заняли стратегически правильную позицию, — заговорил я, стараясь придать моим словам шутливую интонацию. — Сидите спиной к свету. Вам меня видно хорошо, а мне трудно вас рассмотреть на фоне освещенного окна.
По его лицу не похоже было, чтобы он оценил шутку.
В его письменном столе было что-то странное. А может, странным был стул, на котором я сидел. А может, странным было и то, и другое. Высота стула и стола была такая, что мне казалось, будто я сижу на моей школьной кафедре. Но только здесь слева от меня на столе стояла большая настольная лампа под зеленым абажуром. Такой лампы в моем классе не было.
— Под абажур можно ввинтить яркую лампочку, — продолжал я, поддерживая тот же неудачный тон. — И, направив ее на посетителя, прочитать его тайные мысли.
Он стрельнул желтыми глазами в сторону лампы. Странный, беспокойный взгляд П. М. Хорге нравился мне все меньше и меньше.
— Чем могу служить? — повторил он.
— Меня зовут Мартин Бакке, — сказал я. — Доцент Мартин Бакке. Я пришел потому, что вас дважды навещал мой друг. Я пришел, чтобы узнать, о чем у вас шел разговор.
— Как фамилия вашего друга?
— Не знаю, каким именем он назвался, но наверняка не своим собственным.
В желтых глазах вспыхнуло облегчение.
— К сожалению, ничем не могу вам помочь. Вы сами, конечно, понимаете, в моей профессии первая и главная заповедь — сохранение тайны.
«Хорошо бы узнать, в чем именно состоит твоя профессия», — подумал я.
— И все же вы наверняка помните моего друга. Высокого роста, очень плотный, светловолосый. На нем были серые брюки и красная ковбойка.
П. М. Хорге никак не реагировал на мои слова. «Но я выкурю тебя из твоего логова», — подумал я.
