— Сама не знаю… Я сидела и думала о нем… Я о нем беспокоилась.
— Почему?
— Не знаю. Я звонила ему рано утром, в самом начале девятого, он не ответил. Его экономка сказала, что он дома не ночевал. Естественно, я стала беспокоиться.
В дверь постучали — фрекен Хансен заглянула в комнату.
— Пришла фру Холм-Свенсен.
Я почти забыл о ней.
— Попросите ее сюда.
Она вошла, улыбаясь, и сердце мое привычно екнуло. В короткой хлопчатобумажной клетчатой юбочке и туфлях на низком каблуке она выглядела до смешного юной. Белокурая прядь, как всегда, спадала на один глаз. Мы встали.
— Это полицейский инспектор Халл, — сказал Эрик. — С адвокатом Бангом ты, кажется, знакома?
Она кивнула нам всем. Но выражение наших лиц было, конечно, не совсем обычным, и ее улыбка погасла.
— Что-нибудь… что-нибудь случилось?
Эрик рассказал ей все. Я не решался на нее взглянуть. Я рассматривал лица Мадонн Кая Фьелля. В кабинете все стихло. Когда я обернулся к остальным, Карен уткнулась лицом в пиджак Эрика.
Она беззвучно плакала, а Эрик неловко поглаживал ее по голове. Это было ужасно. В это жаркое августовское утро ужасным было все.
— Фру Холм-Свенсен, — сказал Карл Юрген, — присядьте, пожалуйста.
Карен села на диван рядом с Лизой. Эрик протянул ей носовой платок. Она высморкалась. Мы тоже снова сели.
— Я вынужден спросить вас обоих: где вы были вчера вечером и когда вы последний раз видели покойного? — сказал Карл Юрген.
«Покойного». Когда он употребил это сухое, банальное слово, до меня впервые по-настоящему дошло, что Свена больше нет. Нет и никогда не будет. Он «покойный».
— Не думаешь же ты… — начал Эрик и осекся. Потом, помолчав, сказал: — Я видел Свена вчера днем, когда он ушел из конторы. Было около пяти. А я сам… вчера вечером… вчера я весь вечер был дома.
Он лгал. Это было совершенно очевидно. Но раз это было очевидно для меня, то не менее очевидно это было для Карла Юргена.
— А вы, фру Холм-Свенсен?
— Я уже дня два не видела моего деверя.
— Вы ведь живете рядом, на Мадсерюд-Алле?
— Да, но мне случалось не видеть его по нескольку дней. Что же я делала вчера вечером?… Да ничего особенного, сидела дома и читала и очень рано легла.
— Может кто-нибудь из ваших домашних подтвердить, что вы оба были дома?
— Нет, — сказала Карен, слегка растерявшись. — Как ни странно, подтвердить некому. Наша кухарка уехала на лето в отпуск, а горничная была выходная. Но это правда — я в самом деле была дома.
И она посмотрела в лицо Карлу Юргену своими честными серыми глазами.
