Словно в ответ на ее мысли дверь распахнулась и в комнату вбежали дочери леди Деорвин — Мюрэ и Иолесия, вечный живой укор для Майи. Платье Мюрэ, разумеется, превосходило красотой платье сестры: прорезные рукава и кружевные вставки подложены изнутри тканями самых изысканных цветов, изящный покрой, водопад драгоценных ожерелий на груди… Светлые, как у матери, кудрявые волосы были убраны шпильками с самоцветами. Очаровательная улыбка Мюрэ была исполнена лукавства, бритвенно-острый язычок же мог жалить в самое сердце. У ее сестры Иолесии волосы были светлые, но прямые; Иолесия во всем стремилась подражать сестре, однако не преуспела в этом и оттого постоянно была исполнена зависти и злобы.
— Мама, — самодовольно объявила Мюрэ, — прибыл граф Форши! Я так рада, что наш новый папенька решил провести Духов день в Биллербеке. А граф Форши! Ты ведь знаешь, у него сыновья, и такие красавчики!
Буйство огня в камине утихло. Леди Деорвин опустилась в мягкое кресло и взяла в руки пялыда.
— Пусть красавчики, но наше Семейство они недолюбливают. Они тебе не пара, доченька.
Мюрэ подбежала к матери.
— А если кто-нибудь из них в меня влюбится? И их Семейство станет к нам расположено?
— У графа целых пять сыновей, — добавила Иолесия. — И Мюрэ хватит, и мне.
Леди Деорвин поцокала языком:
— Пустые мечты. Семейство Форши хранит верность врагу вашего папеньки.
Майя прикусила язык. Врагом леди Деорвин называла мать Майи. Отойдя от камина, в котором снова пылал огонь, девушка принялась разливать по фарфоровым чашечкам яблочный сидр — любимый напиток дочерей леди Деорвин.
— А по-моему, с Форши не стыдно и в свете показаться, — мечтательно протянула Мюрэ. — Ах, матушка, какие же они все-таки красивые! Но ведь ты уже нашла для меня жениха, правда?
— А для меня? — тут же заныла Иолесия.
Леди Деорвин невозмутимо работала иглой.
— Ну матушка! — воззвала Мюрэ после затянувшейся паузы. В голосе ее звучало нетерпение.
— Дитя мое, стоит ли думать о каком-то графе, если за границей есть более достойные Семейства королевских кровей?
Она говорила почти шутливо, однако владевшее ею честолюбие звучало в ее словах так же отчетливо, как эхо в колодце.
— У короля Дагомеи два законных сына, Мюрэ. Старший из них примерно твоих лет.
Наступила тишина. Онемев от потрясения, Мюрэ уставилась на мать.
— Чтобы я была… королевой… Дагомеи? Королевой проклятого королевства?
Майю кольнуло завистью: это ведь ее когда-то прочили в жены наследнику Дагомеи. О проклятом королевстве она всегда думала с толикой любопытства, и, повернись судьба иначе, однажды эти земли стали бы принадлежать ей. Но Майя подавила в себе недостойное чувство.
