Майе было девять лет. Она была принцессой Комороса и единственным чадом царственной четы. В день имянаречения ее нарекли Марсианой — в честь кого-то из предков Семейства, — однако отец стал называть ее Майей, да так с тех пор и повелось.
В лестничном колодце послышался дробный топоток. Майя невольно вздрогнула, и хоть от долгого сидения на пятках ноги у нее кололо как иголками, менять позу она ни за что не желала. Первый призванный магией кистреля пришелец появился из-за истертой старой книги. Можно было не сомневаться, что черные глазки-бусинки и подрагивающие усы принадлежат самой обыкновенной мыши. За первой мышью пришла вторая, за второй — третья.
Канцлер Валравен сидел совершенно спокойно, рассеянно похлопывая по лежащей на коленях книге. Мыши тем временем спустились на пол и с шорохом и писком потекли к канцлеру, жадно нюхая воздух, словно бы перед ними был не старик в рясе, а самое что ни на есть соблазнительное угощение. Вскоре весь пол представлял собой сплошную мохнатую серую массу с подрагивающими розовыми ушами. Сила, пронизывающая воздух, сгустилась и стала почти осязаема. Усталый, но твердый серебристый взгляд канцлера устремился в дверной проем. Канцлер пошевелился, и деревянная скамья под ним скрипнула.
— Ты чувствуешь присутствие Истока, Майя? — негромко спросил он. — Чувствуешь, как его сила держит мышей в повиновении?
— Да, — сдавленно прошептала Майя, чувствуя, как встают дыбом волоски на загривке. В глубине души она боялась, что какая-нибудь мышь прыгнет на подоконник, однако помнила, что во избежание такого исхода страх надо держать в узде. И сидела, неподвижная, как камень, не сводя глаз с мышиного ковра, покрывавшего пол.
— Мыши обречены повиноваться приказам кистреля. Они не в силах противиться. Кистрель влечет их к себе. Он завладевает их разумом, оставляя лишь чувства. Если бы ты открыла окно, я мог бы наполнить мышей страхом и заставить их броситься вниз, на верную смерть. И они бы послушались, Майя. Они пошли бы на смерть.
— Вот бы Кара Кухарка обрадовалась, — блеснула глазами Майя, но при взгляде на колышущуюся все растущую массу вновь содрогнулась от отвращения. Откуда-то вылезла пара крыс, с длинными усами и острыми, словно зубья пилы, передними зубами.
Наполнявшая комнату сила стала спадать, будто вода, утекающая в пробитую дыру. Мощь Истока слабела, и вместе с ней слабело заклятье. Мыши и крысы брызнули в разные стороны, заметались и бросились вниз по лестнице, катясь и накрывая друг друга, как волны в пруду. Две-три мышки попытались запрыгнуть к Майе на колени; девочка вздрогнула и носком туфли спихнула их на пол, к товаркам.
