СЕМЕЙНЫЙ КЛАД У СЕМИ ГНОМОВ
(отдельная история)
У моего деда Феликса было пятеро братьев и сестер, он сам был шестой, все они были дружные, веселые и очень предприимчивые. Это была добротная англо-немецкая семья, общие разветвленные предки жили и процветали в первопрестольной со времен Алексея Михайловича Тишайшего в Немецкой Слободе. Такая благодать длилась несколько веков вплоть до момента, когда в России произошла пролетарская революция и последующая диктатура упомянутого класса с террором и конфискацией частного имущества граждан.
Мои глубоко буржуазные предки всегда мирились с капризами российской власти и вслед за Гегелем почитали действительное разумным, правда, за одним существенным исключением. Когда дело касалось их собственности, то Гегелю они мигом указывали на дверь и начинали думать, затем действовать по своему разумению, без философии. Их коллективного разума хватило на то, чтобы освоить ситуацию и проработать планы на будущее с учетом множества возможных вариантов.
В результате семейных раздумий две сестры и один брат отъехали в западную Европу, прихватив с собой профиты от продажи части имущества. Двое другие братьев и сестра остались в советской России наблюдать за событиями, заодно покараулить несколько квартир в Москве. Мой дед Феликс оказался среди оставшихся. Как делилось между родственниками проданное имущество, сказать сложно. На этом месте семейная история набирает в рот воды или начинает запинаться и мямлить. Потом опустился железный занавес и прикрыл не только имущественные проблемы, но практически все общение разделенного семейства. К тому времени, как занавес поднялся, старшее поколение вымерло, среднее состарилось, а прошлое стало всемирной историей.
Хватит с читателя присказки, а сказочка вышла вот такая. После смерти брата Жоржа тете Марте достался целый архив разноязычной переписки. Письма лежали мертвым грузом более полувека, но к моему визиту тетушки Марта и Эрика приготовили приятный сюрприз. Они отыскали и выдали мне на разборку переписку деда Феликса с сестрами и братом. Одной сестре дед Феликс упорно писал по-английски, они либо упражнялись в языке, либо соблюдали строжайшую конфиденциальность.
Освоивши эпистолярные манеры предков, я начала получать удовольствие от их стиля общения. Кстати, они оба: дед Феликс и тетя Кристина (по-домашнему Крисси) — относились к нелегкой жизни весело, рассматривали пору военного коммунизма и начавшегося НЭПа, как забавный театр абсурда. В котором, раз оказавшись, надо не сетовать, а принимать правила игры. Если повезет, то можно даже получить удовольствие от спектакля. Но среди потоков семейной информации я вдруг выудила подробности, о которых не упоминалось нигде и никогда. Выяснилось, что дед Феликс в 192… году ездил в Эстонию встречаться в братом Жоржем, отцом Марты и ныне покойного Жоржа-младшего. Чуть-чуть собравшись с мыслями, и уловив часть намеков я сообразила, что дед Феликс с братом Жоржем съехались в Эстонию отнюдь не ради семейного общения.
