— Черт, это было круто, — вытирая выступивший со лба пот, сказал Нирай.
— Как в старые добрые.
— Это значительно лучше, — твердо сказал школьник, — Ведь сейчас рядом ты.
Мэна сделала вид, что пропустила слова Нирай мимо ушей.
Она стала единственным близким другом Нирая за это долгое время, и, кажется, он начал забывать о Миюки. После случившегося в Маке, Нирай взял двухдневный отгул, чтобы собраться с мыслями. А потом Мэна стала забирать все больше его времени. После уроков они часто гуляли допоздна — в виртуальности и в реале, Нирай даже умудрился побывать однажды у нее дома, и случайно познакомиться с ее мамой — замечательной, добродушной и прогрессивной женщиной, выглядящей куда моложе своих лет. Теперь он даже чувствовал себя как-то по-другому. Кажется, в нем начало вновь пробуждаться то самое чувство.
Недалеко от школы был старый буддийский храм, где они иногда проводили вечера. В этот день на небе красовалась полная луна, окрашивая все в серебристый цвет.
— Нирай, а предки ничего не говорят про ночные прогулки? — поинтересовалась девушка, — я немного беспокоюсь, еще скажут, что связался с хулиганкой.
— Но ведь ты действительно еще та хулиганка. Все нормально, они даже не догадываются об этом, — успокоил ее Нирай.
— Знае… — начали двое почти синхронно, но тут же остановились, — продолжай.
— Я лишь хотела сказать, что мне нравиться проводить с тобой время, я думала, здесь будет совсем скучно после переезда.
— Пожалуйста, скажи, что ты меня не ненавидишь, — Нирай почему-то стал очень серьезен.
— Нирай, что случилось? Отчего вообще такие мысли?
— Кажется, я в тебя влюбился, — сказал Нирай и отвел взгляд.
Молчание. Десять самых долгих секунд в жизни Нирая. Мэна привстала с корточек, и, не обронив ни слова, влепила Нираю знатную пощечину. Потом отпрянула в сторону, когда осознала, что сделала.
— Прости, — ответила девушка, — не удержалась. Это дерьмо засасывает, и у меня больше нет времени на эту сененопарашу.
Нирай был шокирован, он ожидал возможного отказа, но такое…
— Ты знаешь, в какой раз переживаешь эту историю? — сказала, нервно закуривая, Мэна, — Мне больно это видеть. Ты просто должен принять факт — твоя школьная любовь умерла столетия назад. Ее не крионировали, не оцифровали, нет ДНК для восстановления — она ушла навсегда.
— Что ты несешь? — сказать, что Нирай был обескуражен — ничего не сказать.
Мэна изменилась в лице. В традиционно добродушном и немного дерзком взгляде, проявились несвойственные девушке проблески вселенской печали. Будто эти глаза видели слишком многое. Наверное, такими глазами смотрят на мир долгожители или люди, пережившие очень многие невзгоды. Мэна сделала еще одну крепкую затяжку, и, выдохнув внушительный клуб дыма, уставилась на парня:
